Жан Фрестье - Изабель

Я правильно рассчитал время и к полудню покончил со всеми делами. На мою беду, накануне всю ночь напролет лил проливной дождь. Когда со стареньким чемоданом в руках я вернулся домой, то забыл переобуться в тапочки и тут же получил выговор, о котором я уже упоминал. Скорее всего, это было пустяковое замечание, но настроение было тем не менее испорчено.

По возвращении из лицея Жизель сразу же бросилась к клетке с попугаем. Похоже, моя семейная жизнь налаживалась, но, по правде говоря, с большим скрипом, словно старая телега. Из кухни доносились звуки, свидетельствовавшие о том, что там жарилось что-то на сковородке. По запаху я понял, что на обед у нас будет курица — самая распространенная еда после войны благодаря повсеместному разведению этой птицы, что не мешало Софи считать курицу самым изысканным и праздничным блюдом. Натянув тапочки и зажав в зубах сигарету, я добрался наконец до кресла, прихватив по дороге пепельницу, которую поставил себе на колени. И все-таки, чем же мне не нравилась эта довольно светлая, тщательно убранная комната, где каждая вещь была, казалось, на своем месте? Я и раньше не мог привыкнуть к этой квартире, а сейчас ощущал себя транзитным пассажиром в зале ожидания провинциального вокзала, который, узнав, что поезд запаздывает, решил отправиться в буфет. Напротив меня находилась дверь в прихожую, напоминавшую перекресток, где в этот час сходились пути многих людей. Стрелки на электрических часах показывали двадцать минут первого. Мне захотелось хлопнуть в ладоши, чтобы поторопить официантку, но я не посмел. Тут мимо меня пробежала прелестная девочка, и я успел подхватить ее и подставил щеку для поцелуя.

— Ну как, — спросила с улыбкой Софи, показавшись в дверях с блюдом в руках, — ведь хорошо, когда папа дома? Не правда ли, дорогая?

Ее голос прозвучал словно скрип давно несмазанных дверных петель. Неужели этот дом будет для меня всегда ассоциироваться с тюрьмой? Я чуть было не сказал об этом вслух, но вовремя сдержался. Неожиданно в комнате посветлело.

— Небо прояснилось, — сказала Софи, разрезая курицу. — Так часто бывает в это время года.

Погода была излюбленной темой разговора моей матери, и потому я всегда держал наготове избитую фразу. И теперь, оказавшись во всеоружии, я смог подать реплику, пришедшуюся весьма кстати, отчего я настолько повеселел, что предложил Софи сходить в кино, если, конечно, у нее не было других планов на сегодняшний день. Я даже не ожидал, что она так обрадуется. Но когда дрогнувшим от избытка чувств голосом она сказала, что давно хотела еще раз посмотреть „Войну и мир“ — естественно, в американском варианте, — вдруг в комнате стало мрачно, как прежде.

— Посмотри-ка, вновь собрались тучи, — сказал я. — Ничего не поделаешь — такое время года.

Я люблю смотреть на небо. От его состояния зависит решение, какое я принимаю в тот или иной момент своей жизни. Больше всего меня выводят из равновесия капризы погоды с резкими перепадами от безмятежной ясности к хмурому ненастью и наоборот. Нам не так-то легко приспособиться к изменениям внешней среды. Остается только почаще справляться о том, пребывает окружающий нас мир в мрачном расположении духа или же у него повеселело на душе. Само собой разумеется, это касается жизни в городе и не имеет отношения к сельской местности, где для меня в любое время года стоит прекрасная погода.

Однако мы были в городе, и меня в тот момент смущало то обстоятельство, что я не мог ответить даже самому себе, хотелось мне посмотреть фильм во второй раз или нет. В тот день после обеда наблюдались самые резкие перепады погоды от пасмурной до солнечной.

Малышка отправилась с портфелем под мышкой в лицей, а Софи принялась прихорашиваться, прежде чем выйти на улицу, поскольку я согласился пойти в кино, чтобы посмотреть „Войну и мир“. Я сидел на своем обычном месте, то есть в кресле в столовой, когда зазвонил телефон в спальне, где одевалась Софи.

— Алло, алло, алло, — несколько раз повторила Софи.

Она немного помедлила, прежде чем положить трубку:

— Должно быть, кто-то ошибся номером.

И все же в ее душу закралось сомнение, как, впрочем, и в мою, потому что из ванной комнаты донесся ее голос, спрашивавший как бы невзначай:

— Дорогой, ты не ждешь звонка?

В общем-то мне никто не мог звонить. С Катериной мы условились, что я позвоню утром, что и было сделано во время моего похода за ботинками и старым чемоданом. Не застав ее дома, я сообщил на всякий случай номер своего телефона администратору гостиницы. Возможно, моя подружка, зависевшая от капризов своей сестры, чья бурная сексуальная жизнь значительно осложняла наши отношения, хотела наверстать упущенное и назначить мне свидание.