Жан Фрестье - Изабель

— А знаешь, — произнесла Изабель, — мы смогли бы поладить. И раз я буду жить под одной крышей с тобой — что будет, если хорошенько подумать, мне только на пользу, — мы можем попытаться провести это время как можно приятнее. Я постараюсь не раздражать тебя и буду потакать во всем. Не жди от меня упреков, если ты вдруг напьешься. И я превращусь в самую внимательную слушательницу, если тебе захочется излить перед кем-то душу. При каждом удобном случае ты будешь получать от меня поцелуй, потому что без ласки трудно прожить. В твоем присутствии мой транзистор будет молчать как рыба, и клянусь, что я прочитаю все твои книги, которые до сего дня и в глаза не видела.

— Замечательная программа, — произнес он. — А что, если мы сразу приступим к ее выполнению?

Он привлек Изабель к себе. Сидя в кресле с поджатыми под себя ногами, она не оттолкнула Поля; ее приоткрытые губы прикоснулись к его шее, а длинные волосы, растрепавшись, закрыли ему лицо. Она любила ласку и потому не задавала лишних вопросов. Она смолчала, когда его рука скользнула ниже ее талии. Несколько минут они провели словно в оцепенении, тесно прижавшись друг к другу. Затем она мягко отстранила Поля.

— Ну, хорошенького понемногу, — сказала она, улыбнувшись.

Держа во рту шпильки, Изабель принялась поправлять растрепанные волосы, собирая их в пышный золотистый узел на затылке.

— Ты что-то говорил мне о девушках, — произнесла она. — Какие они были в твое время? Наверное, они были совсем не такие, как сейчас?

Прежде чем ответить, он осушил свой стакан до дна. Как и раньше в подобных обстоятельствах, он топил в вине внезапно вспыхнувшее желание. Любовь по-прежнему приносила ему одни лишь страдания. Если сама судьба отказала ему в удовлетворении страсти, то что же оставалось еще делать, как не напиться?

— В то время, — ответил он, — у меня было немного знакомых девушек.

— Почему?

— Я вырос в маленьком провинциальном городке. Девушку там можно было увидеть лишь в окне или на каком-либо званом обеде или балу. Вот где разыгрывались настоящие драмы и кипели страсти. Но, разумеется, все оставалось шито-крыто.

— Не может быть. Слушая тебя, можно подумать, что ты жил во времена Второй империи.

— Так оно и было. Знаешь, с провозглашением Республики нравы сразу не изменились. В глубине души я никогда не мог смириться с подобным положением вещей. В прошлом году я встретил в Париже своего однокашника. Мы с ним как раз разговорились на эту тему. Были ли девушки в нашем городке Вилье или нет? В наше время там проживало немало соблазнительных особ женского пола, но они были воспитаны так, что всякому, кто не обладал способностями Казановы, приходилось либо жениться, либо оставить всякую надежду.

— А ты не считаешь, что и в вашем городке были свои доморощенные Казановы?

— Боюсь, что да.

— А ты случайно не входил в их число?

— Конечно нет.

— А ведь ты, по-видимому, был видным парнем?

— Так мне однажды и сказали. И это доставило мне огромное удовольствие. Но я почему-то не умел расположить к себе девушек и чем-то отталкивал их.

— Но не всех?

— Конечно, не всех. Если бы я не боялся показаться хвастуном, то сказал бы, что чем девушка была глупее и вульгарнее, тем меньше у меня было шансов добиться ее благосклонности. Вот где была собака зарыта. К несчастью, в те времена я был необычайно робким и застенчивым малым. Уверенный в том, что следует рубить дерево себе по плечу, я полагал, что мог надеяться на взаимность лишь у самой заурядной особы женского пола, и потому не метил высоко. Однако почему же я рассказываю тебе об этом?

— Потому, что мне это интересно. Продолжай же. Погоди, я налью тебе еще.

Она встала и, подойдя к столику, стоявшему справа от Поля, наполнила почти что наполовину стакан отца виноградной водкой.

— Может, тебе не стоит меня спаивать?

— А я и не спаиваю, а только за тобой ухаживаю. Если хочешь знать, в этом и заключается мой метод. Если я буду наливать, то в конце концов тебе это надоест и ты не захочешь больше пить.

Он рассмеялся:

— Психоаналитики пишут об этом в женских журналах. Боюсь, что со мной этот номер не пройдет… Ладно… На чем я остановился?

— На том, что ты высоко не метил.

— Совершенно верно. И если бы я и захотел, то из этого ничего бы не вышло. Все попытки вырваться из привычного мне круга общения были обречены на неудачу, словно меня преследовал какой-то злой рок.

— Например?

— Можно привести десятки примеров. Я предложил одной девушке, — и следует заметить, что это была самая настоящая красавица (знаешь, она умерла от рака, когда ей было всего двадцать пять лет от роду. Странное чувство испытываешь, когда вспоминаешь людей, которым, казалось бы, еще жить да жить, а их уже давно нет на этом свете), — так вот, я предложил встретиться в соседнем городке, где, впрочем, находился ее дом. Она пообещала написать письмо, в котором должна была сообщить день и час нашего свидания.