Жан Фрестье - Изабель

У него началась мигрень. Почувствовав легкое сердцебиение, он окинул мысленным взором все свое усталое тело с головы до пят. Как было бы здорово поменять себя сегодняшнего на себя вчерашнего! Тогда появилась бы и бодрость, исчезла бы сковывавшая движения свинцовая усталость, в душе воцарился бы покой, и долгожданный сон сморил бы его, как Маривонну.

Его мысли вновь обратились к Изабель. Он вдруг понял, что искал в ней то, чего невозможно найти: себя вчерашнего. Не побитого жизнью разочарованного писателя, а резвого мальчишку, продиравшегося сквозь заросли к лесной опушке, чтобы увидеть солнечный закат. Этот мальчуган был твердо уверен, что увидит эту картину еще миллион раз в своей жизни. И Изабель тоже уже перешагнула черту, поскольку достигла такого возраста, когда может произвести на свет ребенка. А это означает, что и ее счетчик уже включен. «Кто в самом деле старый, так это я, — подумал неожиданно воспрянувший духом Поль. — По крайней мере я могу окинуть взором прожитую жизнь в гостиничном номере среди ночной тишины, которую нарушат лишь шум проезжающих редких в этот час автомобилей».

Маривонна уже завтра вернется в свою девичью постель. Он перевернулся на другой бок, разбудив спящую Маривонну.

— Ты не спишь? — спросила она.

Ее голос был чертовски юным.

Утро выдалось необычайно ясным. Небо было подернуто розоватой дымкой, что свидетельствовало о холодной погоде. Гостиничный номер казался теплым гнездышком. Маривонна ходила по комнате от шкафа к чемодану. Прежде чем сложить вещи, она приглаживала их ребром ладони. Поль уже полностью собрался и чистил щеткой свой пиджак. Он небрежно бросил на стул пальто и шарф. Впереди у него был целый длинный день, когда ему придется как неприкаянному бродить по Парижу. Гостиничный номер надо освободить до обеда, а поезд отходил лишь поздно вечером. Он знал, что будет коротать время в бесчисленных кафе за чашкой чая или кофе, кружкой пива или стаканчиком вина, от чего, как правило, у него начинало бродить в желудке. Поль не принадлежал к числу людей, которые скрашивают ожидание в зале кинотеатра. Напротив, он считал, что ожидание для того и существует, чтобы прочувствовать его в полной мере. Сложив вещи, он по привычке заглянул во все ящики и шкаф. И нашел в одном из ящиков комода клипсы-гвоздики из черного жемчуга, которые Маривонна иногда вдевала в уши.

— Вот, ты забыла.

Она протянула руку. Маривонна спешила так же, как и он. Она спросила, в каком часу отходит поезд.

— Пять минут девятого.

— В половине восьмого я буду на платформе.

Стоя лицом к лицу, они встретились взглядом.

— Как ты считаешь, — сказал он, — если ты поговоришь с отцом, он отпустит тебя вместе с нами?

— Да, возможно, — пробормотала она, зардевшись от радости.

— Тогда беги. И поскорее возвращайся.

Он принял такое решение отнюдь не случайно. С самого начала он планировал увезти с собой Маривонну, но не говорил об этом вслух, поскольку считал это делом второстепенной важности. Его главной заботой по-прежнему оставалась Изабель. С того памятного вечера в Тарде, когда впервые она обвила его шею своими тонкими руками, она стала для него центром вселенной.

Поль предупредил Изабель, что Маривонна составит им компанию. Она вскрикнула от радости.

— Только не говори ничего своей матери!

Он поспешил на вокзал, чтобы заказать еще один билет. Затем он купил девушкам цветы и бутылку виски, чтобы втроем отпраздновать это событие.

Нельзя сказать, что семейство Ансело восприняло с радостью известие об отъезде Маривонны. Впрочем, родители сочли, что это все же лучше, чем возвращение дочери под родной кров. Осталось решить одну не самую трудную задачу — спрятать Маривонну от Сони. Приехав на вокзал за час до отхода поезда, девушка закрылась в одноместном купе и опустила занавеску. Она не слышала последних напутствий Сони, не видела, как та смахнула слезинку и долго махала платком вслед удалявшемуся составу. Наконец, к ней в купе постучала Изабель.

— Как здесь тесно. У нас намного просторнее.

В ожидании, когда откроется вагон-ресторан, они собрались втроем в двухместном купе и на радостях распили бутылку виски. Изабель лишь отпивала по глотку из их бокалов. Они много шутили за обедом. Поль решил перебраться в одноместное купе. Перед тем как заснуть, он подумал, что было бы лучше, если бы в одноместном купе ехала Изабель. Поль проснулся из-за внезапно наступившей тишины. Так случалось с ним всегда, когда поезд останавливался в Тулоне. Он подумал, как там спится девчонкам в соседнем купе? Нет, его жизнь еще не кончена. Прощай, одиночество! Как я мог жить один в своей глуши? И что там говорил мне Альбер об Арно? Старик? Где он? Мне двадцать, ну самое большее тридцать лет!