Гейл Форман - Куда она ушла

Но я не могу до нее дотронуться. Такой привилегии у меня больше нет. Хоть все и случилось против моей воли, но тем не менее. К слову о воле – мне приходится изо всех сил контролировать свою руку, чтобы она не дрожала и вообще не превратилась в отбойный молоток.

Пол кружится, меня будто затягивает какой-то водоворот, мне страшно хочется принять таблетку, но сейчас это невозможно. Я стараюсь дышать ровнее, чтобы предотвратить паническую атаку, тщетно двигая челюстью и пытаясь произнести хоть слово. Такое ощущение, будто я оказался на сцене один, без группы, без оборудования, забыл все песни, а на меня смотрит миллионная толпа. И мне кажется, что я стою перед ней, Мией Холл, бессловесный младенец, уже битый час.

Когда мы с ней только встретились в школе, я заговорил первый. Я спросил, что она только что играла. С этого простого вопроса все и началось.

На этот раз спрашивает она.

– Это действительно ты? – И голос все точно такой же. Хотя не знаю, почему я ждал, что он изменится, разве только потому, что изменилось все.

Но этот голос резко возвращает меня обратно к реальности. Реальности трех прошедших лет. Так много требуется сказать. Куда ты делась? Ты обо мне вообще думала? Ты меня уничтожила. Ты сама в порядке? Но я, разумеется, ничего такого не говорю.

Я чувствую, как колотится сердце, как звенит в ушах, и чуть не начинается. Но, как ни странно, когда я уже оказываюсь на грани панической атаки, включается какой-то механизм самосохранения, тот самый, благодаря которому я выхожу на сцену к тысячам незнакомцев. Я как будто отстраняюсь от самого себя, отхожу на задний план, меня охватывает спокойствие, а на передний выходит другой человек.

– Собственной персоной, – как будто нет ничего естественнее того, чтобы я пришел на ее концерт, а она вызвала меня в свое святилище. – Концерт удался, – добавляю я, поскольку это кажется тоже уместным. К тому же это правда.

– Спасибо, – говорит Мия, а потом вся съеживается. – Я просто поверить не могу, что ты тут оказался.

Я вспоминаю те три года, когда Мия буквально запрещала мне к ней приближаться, а сегодня я этот запрет нарушил. «Но ты же сама меня позвала», – хочу сказать я.

– Ага. Вообще в Карнеги-холл всякий сброд пускают, – отшучиваюсь я. Хотя я так нервничаю, что моя колкость звучит скорее мрачно.

Мия разглаживает руками юбку. Она уже сменила строгое черное платье на длинную волнистую юбку и рубашку без рукавов. Потом она качает головой, чуть подается ко мне с таким хитрым лицом.

– На самом деле нет. Панкам сюда вход воспрещен. Ты что, не видел предупреждение на входе? Я вообще удивляюсь, что тебя не арестовали, как только ты оказался в фойе.

Мия пытается ответить на мою дурацкую шутку, и, с одной стороны, я ей за это благодарен, рад, что в ней снова проснулось чувство юмора. Но с другой стороны, мне хочется быть жестче, напомнить ей обо всех камерных выступлениях, струнных квартетах и концертах, которые я уже слышал. На которые ходил ради нее. С ней.

– А как ты узнала, что я тут?

– Ты что, смеешься? Адам Уайлд в Карнеги-холле. В перерыве за кулисами все друг другу уши этим прожужжали. Похоже, тут работает куча поклонников «Падающей звезды».

– А я-то думал, что я тут инкогнито, – говорю, глядя на ее ноги. Единственный способ пережить этот разговор – это вести его с босоножками Мии. Ногти у нее накрашены бледно-розовым лаком.

– Ты? Да это невозможно. Ну, как у тебя дела?

Как у меня дела? Ты это серьезно? Я заставляю себя поднять взгляд и впервые смотрю на Мию. Она все так же прекрасна. Хотя красота ее не такая броская, как у Ванессы Легран или Брен Шредер. Она такая скромная, и всегда меня буквально завораживала. Длинные темные волосы сейчас распущены, свободно ниспадают на плечи, все такие же молочно-бледные, покрытые веснушками, которые я раньше так любил целовать. Шрам на левом плече, который некогда был яростным красным рубцом, теперь стал розовым с едва заметным серебристым отливом. В последнее время в татуировках такое модно. Почти даже красиво.

Мия пытается заглянуть мне в глаза, и я боюсь, что мой фасад может рухнуть. Я отворачиваюсь.

– А, да ничего. Хорошо. Очень занят, – отвечаю на ее вопрос.

– Ну да, конечно. Очень занят. У вас турне?

– Ага. Завтра в Лондон.

– А я завтра лечу в Японию.

«В разные стороны», – думаю я, и, к моему удивлению, Мия произносит это вслух.

– В разные стороны, – слова угрожающе повисают в воздухе. Опять вдруг закручивается водоворот. Если я не уберусь отсюда, он поглотит нас обоих.