Элисон Уэйр - Плененная королева

– Мы не можем позволить примасу Англии бежать во Францию, – усмехнулся Генрих, хотя его лицо потемнело от гнева.

– Я бы отпустил его, – сказал епископ Фолио, его кустистые брови нахмурились. – Папа Римский не одобрил бы его за то, что он оставил паству, и, я уверен, не стал бы возражать, замени вы Бекета кем-нибудь другим.

– Целиком согласна с вами, милорд епископ, – отозвалась Алиенора. – Этот священник всем уже надоел!

– Вы правильно сказали, Фолио. Томас должен уйти, – согласился Генрих.

Алиенора удивленно посмотрела на него.

– Все ваши епископы поддержат вас, – заверил его Фолио. – Бекет слишком неуравновешенный для высокой церковной должности. Он дискредитирует ее!

– Томас перешел все границы, когда стал противодействовать новым законам! – вскипел Генрих. – Что ж, я воспользуюсь этими законами, чтобы избавиться от него. Я решил привлечь его к суду за злоупотребление деньгами, вверенными ему, когда он занимал должность канцлера. Посмотрим, как это изменит его позицию.

– Имело место злоупотребление деньгами? – спросил Фолио.

– Нет. Но это послужит нашей цели! – мрачно ответил Генрих.

Король искал способ, горел желанием отомстить бывшему другу. Ненавидеть с такой силой мог только человек, чья любовь была так же безгранична. И все же… Она была уверена, что у мужа все еще болит сердце, страдает душа, и никакое лекарство, будь это месть или примирение, не способно залечить глубокую рану предательства Бекета.

– Будучи архиепископом Кентерберийским, я нахожусь вне юрисдикции короля! – Обычно сдержанное лицо Бекета горело яростью.

Генрих подался вперед на троне.

– Томас, вы обвиняетесь не как архиепископ, а как мой бывший канцлер, – любезным голосом сообщил он. – А теперь, если вы снизойдете и объясните мне и этому суду, как расходовались деньги, которые проходили через ваши руки, мы покончим с этим делом.

Бекет с ненавистью посмотрел на него.

– Я полагаю, ваше величество, что вы намерены уничтожить меня! – выдохнул он.

– Я? – удивился Генрих. – А мне показалось, что меч не в моей руке.

Бекет вытянул губы, потом повернулся к священникам, рассевшимся за его спиной по церковному рангу.

– Собратья! – воскликнул он. – Умоляю вас дать мне совет и помочь. Я прошу вашей поддержки.

Последовало смущенное шевеление, клирики заерзали на скамьях, глядя вниз и в целом стараясь избегать взгляда молящих глаз архиепископа. Только епископ Фолио смотрел на него сверлящим взглядом.

– Вы собственным упрямством довели себя до этого! – обвинил он Бекета. – Но если вы покоритесь королю в его законных требованиях, то мы со своей стороны будем целиком и полностью лояльны вам.

Бекет был потрясен.

– Ваше величество, – сказал он, снова обращаясь к Генриху, который смотрел на него неумолимым взглядом, – есть у меня время, чтобы обдумать мое положение и приготовить ответ на ваш вопрос?

– Конечно, – ответил Генрих. – Я же не чудовище. Я разумный человек. Но только выкиньте из головы всякую мысль о том, чтобы покинуть королевство. Вы даете слово?

– Да, ваше величество, – со смирением ответил Бекет. – Даю слово.

Алиенора стояла на коленях в своей часовне. Теплые лучи свечей играли на расписанных статуях Девы Марии с Младенцем, и Богородица, казалось, улыбается печально, с легким упреком.

На аналое перед королевой лежало письмо, которое она получила сегодня, – официальное извещение от Людовика о браке ее дочерей: Мария выходила замуж за графа Шампанского, а Алиса – за графа Блуаского. Первое, о чем подумала Алиенора: неужели ее маленькие девочки стали молодыми женщинами девятнадцати и четырнадцати лет, да еще к тому же теперь и женами? В это невозможно поверить!

В последнее время Алиенора редко вспоминала о дочерях, даже лиц теперь не могла вспомнить, хотя они, конечно, сильно изменились за те годы, что она их не видела… И все же Алиенора здорово расстроилась из-за того, что ее не пригласили на свадьбы. Причина, конечно, на поверхности: Людовик считает ее плохой, равнодушной матерью, которая не задумываясь бросила дочек, чтобы выйти замуж за любовника. Что ж, она докажет ему, что он не прав. Она напишет письма дочерям, выразит свою радость, поздравит их с браком, пошлет теплые пожелания. Молчанию нужно положить конец. Алиенора и в самом деле обделила дочек любовью – все чувства достались другим ее детям, которых ей позволили растить с младенчества. Она напишет письма сегодня же. И даже если не получит ответа, совесть ее будет чиста.