Элисон Уэйр - Плененная королева

– Сейчас. Благодарю вас, но сначала я хочу осмотреть эту новую башню – она такая впечатляющая, – сказала она.

Его лицо побледнело.

– Мадам, я не советую вам это делать, там… гм… не все готово и, возможно, небезопасно.

– Там кто-то есть! – Алиенора показала на усыпанную металлическими заклепками дверь в основании башни и неуклюжей походкой направилась туда.

– Миледи! – запротестовал смотритель.

Но королева проигнорировала его.

– Откройте дверь! – потребовала она.

Смотритель с несчастным лицом подчинился, и Алиенора, пройдя мимо него, стала подниматься по винтовой лестнице. Она едва дышала, когда добралась до покоев второго этажа, и ей пришлось остановиться на какое-то время. Руку она положила на торчащий живот. На этом этаже явно никого не было, и смотритель сказал ей правду: башня еще не завершена. На выбеленных стенах красовались незаконченные росписи, на деревянном полу лежали грудой веревки, стояли горшки с краской, валялись кисти и заляпанные коврики.

Алиенора немного отдохнула и двинулась на следующий этаж, где располагалась сводчатая кладовая с несколькими переплетенными металлом сундуками, табуретками и всякой всячиной. Здесь она тоже никого не увидела. С намерением удовлетворить свое любопытство она поплелась на верхний этаж, дыша тяжело, но решительно. И наконец оказалась перед узкой деревянной дверью, из-под которой проникал свет.

Алиенора глубоко вздохнула и нажала ручку. Дверь распахнулась – и королева увидела вполне домашнюю сцену. В комнате было тепло от углей, тлеющих в жаровне. Перед тазом чеканного серебра сидела необыкновенно красивая юная девушка, она что-то напевала себе под нос, обтираясь тонкой голландской материей в мерцающем свете восковых свечей. На ней была только белая сорочка, спущенная до талии, – верхняя часть тела оставалась обнаженной. За мгновение, прежде чем испугавшаяся нимфа охнула и закрылась, Алиенора своим проницательным взглядом оценила маленькие груди с розовыми сосками, длинные соломенные волосы, сильные, гибкие руки и влажную кожу, нежную, как лепестки розы.

– Кто вы?! – в ужасе спросила она, предвидя ответ и страшась его.

– Меня зовут Розамунда де Клиффорд, мадам, – настороженно ответила девушка. Она понятия не имела, кто эта женщина: завернута в плотный плащ, под капюшоном виднеется белый вимпл – такие головные уборы носят зажиточные и богатые матроны, хотя видно, что этот очень тонкой работы.

– И что вы здесь делаете? – Алиенора не смогла сдержать напористого тона. Она должна знать, кто эта молодая женщина и что она здесь делает.

– Я живу здесь по приказу его величества короля, – не без агрессивности ответила Розамунда. – А позвольте узнать, кто у меня это спрашивает.

Алиенора не могла произнести ни слова. Сердце ее бешено колотилось. Неужели эта девочка и стала причиной странного отчуждения Генри? Он поселил ее здесь как свою любовницу? Или – мысли Алиеноры метались – эта Розамунда его незаконнорожденное дитя?

– Я королева Алиенора, – сказала она голосом гораздо более уверенным, чем ее сердце, и с радостью увидела, как девчушка подобрала свою сорочку и почтительно поклонилась.

– Миледи, простите меня, – пролепетала девочка.

Не позволяя ей подняться, Алиенора приподняла пальцем подбородок Розамунды, чтобы заглянуть ей в глаза, но девчонка отводила взгляд в сторону.

– Я не хочу ходить вокруг да около, – сказала королева. – Скажи мне правду. Ты его любовница?

Розамунда начала дрожать, как испуганный зверек.

– Да? – резко переспросила Алиенора.

– Миледи, простите меня! – выкрикнула девочка, начав плакать.

Алиенора убрала руку, словно ее обожгло. Она думала, что умрет прямо на этом месте, ей стало нехорошо. Генри обманывал ее с этой маленькой сучкой! Красивой маленькой сучкой. Она прикрыла рукой младенца под бьющимся сердцем.

– Ты понимаешь, что это его ребенок?! – воскликнула она.

Розамунда не ответила. Теперь она беспомощно рыдала.

– Плач тебе не поможет, – холодно произнесла Алиенора, жалея, что не может себе позволить роскоши слез. Но горе не сокрушило ее только потому, что этому мешал гнев. – Ты знаешь, что я могу с тобой сделать? – Глаза королевы сощурились, и она приблизилась – ей хотелось думать, что в этом движении была угроза – к разнюнившемуся существу, стоящему перед ней на коленях. Ненависть наполняла Алиенору. Она хотела, чтобы эта девчонка страдала так, как страдает она сама. – Я могу приказать высечь тебя! Если я пожелаю, мне сейчас же принесут кинжал, чтобы я тебя заколола. Или я могла бы отравить твою еду. Да, Розамунда де Клиффорд, я бы с большим удовольствием думала о том, что каждый раз, когда тебе приносят очередной деликатес, заказанный моим мужем, ты мучаешься, не зная, будет ли твой следующий глоток последним или нет.