Дибаш Каинчин - Голова жеребца

— Оттуда… со свадьбы.

— А-а, — протянул Байюрек.

И Кепеш ушел. По походке видно было, что очень испугался.

Ушел, оставив за собой запах араки и свежесваренной конины.

«Неужели со свадьбы идет? — подумал Байюрек. — Нет, только не со свадьбы. Не было там араки днем, нет и сейчас, на гулянке. Там зарезали барана, а от него кониной несет. С Йугушем, что ли, пил?.. Едва ли. Йугуш его и близко к себе не подпустит… Но если пил, значит, идет от Йугуша или Сарбана… Зачем им угощать его? Зачем им Кепеш? Что они затеяли? Грязное что-нибудь?.. Что ни говори, сложная она штука — жизнь. Пойди разберись… Вот Кепеш… Какой он человек? Что держит в мыслях? Кажется, уж до последней косточки знаешь своих односельчан… А ведь нет… До конца и не узнать их… Кепеш, кажется, простой мужик, все балагурит, говорит со мной запросто… А потом возьмет и… Эх, хочешь с волками схватиться, а такую овцу, как Кепеш, и то раскусить не можешь…»

В прошлую весну из аймака пришло письмо: «В селе Як-Ялан — от тебя один перевал — потерялась белая лошадь. Есть подозрение, что дело рук парней из твоего колхоза…» Байюрек заподозрил Кепеша. Не откладывая дела, направился к нему. Похоже, не ошибся: с улицы было видно, как ярко пылает в юрте очаг, пахнет вареной кониной. Вошел: на очаге клокочет большой черный казан, а вокруг вся семья Кепеша — девятеро.

— Откуда у вас мясо? — спросил Байюрек, сглотнув слюну.

— Да… вот оттуда… пахарям отдали старую лошадь… Паек…

— И так много мяса?

— Если б мало было, я и не взял бы, есть — так всем.

— А ну дайте кусочек попробовать.

— Совесть имей, гость ночной, — заворчала жена Кепеша. — Заявляется ночью, да еще в казан нос сует.

Байюрек ничего ей не ответил, схватил поварешку, помешал в казане, смотрит — одни мослы, а мяса крохи. Вытащил ломтик, откусил — твердый, от старой лошади. Пахари же закололи стригунка. Байюреку сообщили — закололи, освежевали, досталось каждому по килограмму мяса. Ребра взял себе Йугуш, сложил в мешок и приторочил к седлу, а мослы и потроха пахари сварили и съели там же, на месте.

— Ну, Кепеш, признавайтесь — это мясо от белой лошади, что вы украли за перевалом.

— Что? Что ты говоришь?

— Где остальное мясо? Куда девали?

— Да вот там спрятал, — вдруг признался Кепеш. — Вот там, — и направился к выходу.

Шли через поле, глубоко увязая в земле. Вышли на противоположный край поля. Постояли.

— Что за напасть. Забыл… Не здесь… Вот там все-таки…

Опять пошли молча, с трудом передвигая от налипших комьев ноги. Вдруг Кепеш сел на корточки, захныкал:

— Э-э, председатель, зачем ты ночью гоняешь меня по полю? Что я тебе такого сделал? Подумай о детях моих.

— Кто вас гоняет? Вы сами решили показать мне место, где спрятали мясо.

— Какое мясо?

— Мясо белой лошади.

— Какой лошади?

— Вы бросьте со мной шутки шутить!

— Нет, это ты, парень, брось меня разыгрывать! — Какое тебе нужно мясо от меня? Какая еще белая лошадь? Зачем честного человека гоняешь ночью по полю?

— Ну, ну, поосторожнее! Сам же варил мясо дома.

— Где-где? Да там целый год не было мяса… ни мяса, ни молока. Как бы ты, парень, не того… Ведь на твоей работе запросто можно свихнуться! Может, тебе приснилась белая лошадь?

— Ах, так! Возвращайтесь в юрту. Я покажу вам это мясо.

— Ну что же, пойдем. Откуда там быть мясу? Я бы не прочь, конечно… эх, попробовать бы кусочек… Но где взять мясо-то? Слушай, парень, твой дядя, Экпин, кажется, выкидывал всякие штучки. Как бы и ты не начал этим заниматься…

Вернулись… В юрте огня нет, зола холодная, а мясом, и не пахнет. Семь ребятишек крепко спят, только храп стоит. Казан валяется у двери, выглядит он так, будто в нем не только сегодня ничего не варили, но и вообще год на очаге не стоял.

— Где это ты шатается до рассвета? — зевнула Кепешова жена. — Где тебя черти носят?

— Да вот этот начальник все гонял…

— Что ему надо?

— Откуда мне знать. Говорит, лошадь заколол. Интересуется, куда я мясо девал.

— Мясо? Где оно?! Так что же ты его ребятишкам не принес?!.

— Да что я им принесу-то?! Разве я резал лошадь?

— Что ему надо тогда? Зачем он тебя гоняет?..

Так и ушел Байюрек ни с чем. Днем еще раз осмотрел юрту Кепеша, сухой кости не нашел. Но все же послал Кепеша в аймак к прокурору. Вскоре вернулся Кепеш. Пришел в сельсовет, вынул из-за пазухи бумагу, сунул прямо под нос Байюреку:

— Вот что здесь написано; не черни честного человека… Понял?

И ушел.

На этом история белой лошади не кончается. Болтун Кепеш стал хвастаться перед односельчанами, что на самом деле зарезал белую лошадь, что Байюрек произвел у него обыск, а он водил Байюрека всю ночь вокруг пня и так закрутил ему мозги, что тот имени своей жены не мог вспомнить. Молва эта быстро нашла себе простор и, конечно же, дошла до хозяина белой лошади. Тот прискакал из-за перевала к юрте Кепеша и угнал, стегая что есть силы, его единственную мышастую корову — кормилицу девяти ртов, да еще пригрозил — пусть благодарит бога, что не завел дело в суде. Старая Мондур, которую встретил хозяин белой лошади, передала те угрозы Кепешу. Тот пришел к Байюреку и повинился, что хотя белую лошадь он не крал, но получил мослы ее от Йугуша и Сарбана, получил за то, что привез им дрова. Байюреку и теперь становится жалко Кепеша, как вспомнит его виноватый вид. Не зря на Алтае говорят: длинный язык по своей голове бьет…