Кэролайн Левитт: Твои фотографии

А потом закрывает глаза, всего на секунду. А когда открывает, не понимает, где находится. Дорога совершенно незнакома.

Изабел включает радио. Рок-станцию. Слышится громкий вой Тэмми Уайнет. Вот и прекрасно! Когда сердце так болит, самое лучшее — подпевать во весь голос. Если Тэмми способна выжить, значит, выживет и она.

Изабел думает о деньгах в своем кармане, о камерах на заднем сиденье, о том, что мать, может быть, примет ее, блудную дочь.

— Я никогда его не любила, — скажет мать о Люке, и Изабел надеется услышать: «но всегда любила тебя».

Мать всю жизнь прожила недалеко от Бостона, вынесла смерть мужа, в тридцать лет умершего от сердечного приступа прямо на ступеньках магазина, где покупал продукты. Выдержала побег дочери с автомехаником, мужчиной, который, по ее мнению, был сплошной неприятностью.

Туман становится еще гуще, видимость просто ужасная. Черт. Она, похоже, заблудилась. Сделала ошибку, поехав в обход. Но ведь всегда можно повернуть и добраться до шоссе! Может, стоит остановиться в придорожном кафе, наесться всяких вредных вкусностей, всего, что она любит: яиц, бекона, сосисок.

Темнота действует на нервы и в это время дня кажется неестественной. Хотя Изабел понимает, что это всего лишь туман, ей становится не по себе. Она включает и выключает противотуманные фары, пытаясь разрезать мрак, но туман шевелится, как живой, и она видит нечто вроде обрывков снимка. Свет выхватывает отдельные предметы. Что-то красное. Блеск хрома.

Посреди дороги стоит машина. Стоит на встречной полосе. Фары выключены. В глаза бросается красное платье.

Изабел вздрагивает. Она понимает, что машина не двигается, но впечатление такое, будто та мчится навстречу и с каждым мигом вырастает все больше, хотя Изабел и пытается разминуться с ней. Но дорога слишком узка, обсажена высокими толстыми деревьями.

Глаза Изабел мечутся из стороны в сторону, но деваться некуда. И развернуться нет места. Невозможно даже остановиться, как она ни жмет на тормоза. О, Иисусе!

Изабел маневрирует, стараясь не врезаться в дерево. Машина сбавляет скорость, но по-прежнему несет ее вперед. Время растягивается, как резинка. Замедляет ход. Потрясенная Изабел видит женщину с короткими, торчащими ежиком светлыми волосами. Платье сбилось до колен и постепенно появляется в фокусе, будто один из негативов Изабел, лежащий в проявителе. Женщина просто стоит перед машиной, не двигаясь, глядя так, словно знает, что случится, и ожидая этого. Изабел снова пытается свернуть в сторону. Шины визжат, сердце сжимается.

— Прочь с дороги! — вопит она, лихорадочно вцепившись в руль. — Что вы делаете?

Но женщина как приросла к месту. Откуда-то издали слышен звонкий голос, и тут она видит ребенка — ребенка! Темноволосого мальчика… он тоже видит ее и на секунду замирает. Их взгляды встречаются, и Изабел, словно загипнотизированная, тоже не в силах пошевелиться.

Но тут же, очнувшись, нажимает на клаксон, и мальчик пугается и летит через дорогу, исчезая в лесу, а ее машина едет слишком быстро, и она не может ее остановить. Потеряла контроль.

Сердце колотится о ребра. Дыхание со свистом вырывается из груди. Она теряет контроль и, несмотря ни на что, молится:

— Боже!!! Иисусе!

И тут снова слышит жужжание осы, вылетающей в ночь, а женщина наконец приходит в себя и прижимается спиной к капоту. Но уже поздно, слишком поздно, и обе машины сливаются в смертельном поцелуе.

Чарли Нэш стоит на коленях на заднем дворе. Руки облеплены грязью, а сам он погружен в туман, как в вату. Шея мокра от пота, а воздух словно сгустился и стал липким. Но он хочет успеть посадить яркие растения и карликовые груши с корнями, замотанными фиолетовой парусиной, к приезду Эйприл и Сэма. Вот они удивятся!

Он всегда говорил Сэму, что деревья хотят расти, и для этого нужна всего лишь небольшая помощь. Он наклоняется ниже, касаясь листьев клубники. Для нее больше подходит песчаная почва, и, кроме того, то тут, то там виднеются сорняки, но, в общем, здесь клубнике будет неплохо. И вообще растения делают все возможное, чтобы выжить там, где их сажаешь. Совсем как люди.

Он поднимается и потягивается, снова глядя на часы. Почти шесть. Эйприл закончила смену в «Блу Капкейк» и как раз забирает Сэма с продленки. Скоро они будут дома.

И тут ему становится не по себе. Сегодня утром они с Эйприл поссорились, и неприятное ощущение осталось, как вкус прокисшей еды во рту.

Сразу после завтрака он стал собираться на работу, зная, что опаздывает. Эйприл следовала за ним из комнаты в комнату. Он то и дело натыкался на нее и даже ушиб локоть о косяк. Когда он вошел в спальню и нагнулся за джинсами, она схватила его за руку. Он заметил, что жена тяжело дышит.