Дибаш Каинчин: У родного очага

И шерсть на овцах нынче хорошая. Обычно в отарах часто попадались облезлые овечки, теперь таких не заметно. Хорошо, что мы прошлой осенью, хоть и была она дождливой и холодной, все же выкупали овец от чесотки.

Постой, постой, как бы нам не перехвастаться, как бы не подумать, что мы — пуп земли! Осень выкажет всю нашу работу. Как бы не оказалось, что мы ударяем себя в грудь, едва чиркнув землю носиком плуга!

Вот идет у нас стрижка овец. Удивляюсь, люди, удивляюсь, что это с нами? Если будем стричь такими темпами, то до самого покоса не отвяжемся от овец. Нельзя так, нельзя! Где наша прежняя ударная работа? Время уже заканчивать стрижку, а мы даже до половины отар не дошли. Что это за прохлаждение, что это за игра?! Подумайте! И запомните, товарищи, что значит стричь овец: это не стрижка, а снятие сметаны. Или засовывание денег в карманы! Даже и говорить не хочу… С завтрашнего же дня надо усилить темп работы. Зоотехники, бригадиры и ветеринары пусть не уходят с этого двора. А где наши женщины — Йеле, Арчын, Шине, которые раньше стригли по девяносто, даже по сто овечек в день? Да они, оказывается, сидят нынче дома и отговариваются тем, что уже дотянули до «отставки». Почему же бригадирам не поговорить с ними хорошенько? Ведь в такой работе, как стрижка овец, опыт набирается годами. Торопиться нам нужно, товарищи, торопиться со стрижкой! А то можем в будущем году остаться без зерна. Ведь сейчас отары топчут уже засеянные поля! И покосы наши до сих пор под копытами. Какое сено мы получим от таких покосов? Быстрее нужно в тайгу, под белки, на летние стоянки!..

Тайга, тайга, перекочевка… Не вздумайте допускать, товарищи, в свои головы свободные мысли оттого, что лето кругом, зелень, тепло… Работы у нас не уменьшается. Посудите: стрижка, перекочевка, строительство, ремонт дорог, да еще предстоит нам праздник…

Весь колхозный скот на лето должен перекочевать в тайгу. Возле деревни останутся только дойные гурты да две отары бракованных овец, которым не дойти до тайги. И все! Тот скот, который летом будет здесь — для нас убыток! Сейчас некоторые чабаны уже выискивают всевозможные объективные и субъективные причины, чтобы не кочевать в тайгу. Нет — этому! Наши уши не слышат, глаза не видят — и все! Если кто не хочет в тайгу, пусть сдаст отару. Только у старика Серке создалось трудное положение. Жена и дети его лежат в больнице, да и сам он каждую неделю ездит в деревню на уколы. А в тайге-то докторов нет, чтоб его колоть! Если отару его оставить здесь, жалко покосов, а если сказать — «сдай отару!», можно обидеть! Он всю жизнь свою был возле овец. Этот вопрос вы сами обсудите, товарищи! А остальных и слушать не будем. Пусть кочуют в тайгу — и все!..

Завтра же нужно отправлять в тайгу бульдозер. Бригадиры уже ездили туда. Оказывается, где деревья попадали на дорогу, где снежными обвалами нанесло камней… Эх, хотя бы до Черного притора пробить дорогу, а дальше соль и все остальное можно привезти и на вьюках! Снег там, говорят, сошел недавно и зелень только появилась. Но пока доберемся туда, эта зелень будет нам по грудь — долго ли ей вытянуться! Торопить нужно кочевку… торопить! И день дорог! Но опять! Как решить это быстро? Места себе не нахожу, товарищи, от подобных мыслей. Как угонять и какие отары? Если сначала постричь валухов и погодков, так у них еще шерсть не подошла. А это нам в убыток… Если гнать уже постриженных овцематок, то кто же угадает погоду: может похолодать, или дождь дойдет с градом, а ягнята наши еще не окрепшие, а овцы остриженные, голые?.. Скосит ведь их, скосит. А здесь на зимовках есть кошары. Чуть что — можно спастись в них. Вот и ломай голову — как лучше!

Заработки тех, которые яйлают в тайге, увеличим. Местах в четырех поставим радиоприемники. И фельдшерам, и ветеринарам, и агитаторам так и накажем, чтоб находились в тайге неотлучно. И я там обязательно буду. Жаль, в прошлом году не смог: сенозаготовки, строительство…

Теперь, товарищи, о празднике. Мы, правление, так решили: передовикам дать премию в сумме девяти тысяч рублей, заколоть для народа десять лошадей и десять коров, послать в город машину за «жигулевским» пивом. А скакунов у нас уже полмесяца как готовят к байге. За ними смотрят опытные старики — Саракай и Кыйгаш. Аймачная байга тоже приближается. Не осрамиться бы нам на скачках! Как нам тогда называться корболинцами? Как позор такой стерпеть?..

Кто силен, кто ловок, кто легок на ногу — готовьтесь. Победителям — премия! Бригады строителей, грузин и гуцулов, тоже готовятся к соревнованиям. Хотя в прошлом году и перебороли мы их, но в этом году — не знаю. И концерт тоже будет. Эх, этот концерт!.. В такой большой деревне, как ваша, нет человека, который тянул бы ладом не то что баян, но хотя бы гармошку! Куда это, товарищи, годится? Вот мы уже начали строить Дом культуры, а кто там работать будет? Значит, надо посылать людей на учебу. Настало время подтянуть и культуру. А то как бы не вышло, будто работаем мы только для того, чтобы наполнить свой живот. Работал человек весь день, вечером вернулся домой, плотно поужинал, вздохнул глубоко? «Уф-ф!» — и боком на кровать. Как бы вся деревня не уподобилась этому человеку!.. Ну, а концерт будет, хоть и на сухую, без музыки.