Клаудио Магрис - Вслепую

На стену за прилавком он повесил картину Винченцо Вруна, творившего под псевдонимом Альмео: там были изображены рыболовецкие суда Адриатического моря. Моря. Море должно быть именно таким. Я бы хотел на вас посмотреть в Кварнеро, в канале Морлакка, когда дует северный ветер бора, а ещё лучше, в Сан Пьетро ин Немби. Согласен, можно назвать его и по-хорватски Иловик, кому Вы это говорите? Там пронизывают до костей вместе и бора и трамонтана. Отец показывал австралийцам различные типы рыбачьих лодок, описывал их в деталях, жестикулировал, только бы убедить их построить себе аналоги, говоря, что вот именно такие, и никакие иные, лодки подходят для того, чтобы переплыть Басский пролив.

Естественно, он тоже знал, что те воды наводят ужас. Но смерчи — другое дело, как и разъярённый океан к югу от порта Джексон. Я переплыл Басский пролив задолго до того, как доктор Басе окрестил его в честь себя самого во время путешествий близ Земли Ван Димена. Я был там уже тогда, когда Флиндерс только начал осознавать, что это остров: я переплыл Басский пролив на борту «Харбингера». Поначалу меня не хотели туда брать, поскольку я датчанин и высадился нелегально с «Сюрпрайз» и «Фэнни», но Майкл Хоган, который делал деньги на всём, на чём можно и нельзя, от ловли китов до работорговли и перевозки каторжников, почти бесплатно взял меня в команду. На это с особым сарказмом обратили внимание в своей книге глубокомыслящие создатели моей биографии Клун и Стефенсон, — я нашёл их книгу однажды вечером в библиотеке Саламанка Плейс, неподалёку от места, где когда-то был магазин моего отца. Представляете, там целый шкаф посвящен мне одному, у них есть даже маленькая карточка с выведенным печатными буквами: Йорген Йоргенсен. Моим именем. Я не знаю, понятнее ли то, что написано в тех томах, Ваших отчётов, доктор Ульчиграй, но я их прочёл с превеликим удовольствием и даже сделал себе, как Вы можете убедиться, некоторые заметки. Следуя Вашему совету, я время от времени выписываю из них пару строк, абзац, или перепечатываю на компьютере, хоть и…

Я поборол валы и чёрную пену на борту «Харбингера»; мы плыли за «Леди Нельсон», повторяя её путь до Басского пролива. Мы везли ром на продажу в порт Джексон, бороздя огромные массивы вздымающейся воды и пенистые волны цвета воронова крыла. Великий юг чёрен. Таковы и омывающие его воды. Ещё мы наткнулись на остров, который Басе и Флиндерс, видимо, не заметили, и мы назвали его Кинг Айленд, — в честь губернатора Нового Южного Уэльса. Так утверждают создатели моей незабвенной биографии. Наверное, так и было, я точно не помню. Должно быть, я тогда сделал об этом запись, иначе как бы они об этом узнали?

Зато в моей памяти сохранился заполненный тюленями и морскими котиками пляж: толстые, трущиеся друг о друга и прибойные волны туши. Звуки, издаваемые ими во время периода размножения, их воинственный рёв, хриплый, устрашающий рык. Порой тяжело понять, где заканчивается одно и начинается другое тело… Котики сами по себе опаснее. Твоим проигрышем будет не просто укус, а потеря самого себя, но я не помню, чего…

Так что от островов пролива лучше держаться подальше. Огромные волны бегут с невероятной скоростью к темнеющей линии горизонта, это тебе не Адриатика, не Кварнеро и не Морлакка. Хотя наше море тоже может быть хорошей школой для начинающего моряка, недаром мой отец распинался в любовно созданном им магазинчике перед картиной Бруна. Вы хотите больше узнать об этом Бруне? Подождите-ка. Должно быть, Вы тоже тоскуете по нашей земле, если в Вашей библиотеке присутствуют книги, посвященные триестинской живописи. Вот что мы там читаем: «Родился в Триесте, жил и творил в Мельбурне на улице Флиндерс, работы выставлялись в Викторианском Художественном Обществе и даже в Новой Зеландии, следы художника теряются с 1905 года». Ну да, в Тихом океане испариться — минутное дело. Так я повторяю, что мой отец-то был полностью прав, ведь и знаменитый Джино Кнезич, которого он выучил управлять лодкой и плавать до Люссино ещё до того, как тот эмигрировал сюда после присоединения этой территории югославами, одержал триумфальную победу именно в регате Сидней-Хобарт, то есть проделал примерно тот же маршрут, что и я когда-то.

Итак, мой отец женился в 1906 году. В Сиднее. Это событие было даже запечатлено у Деготарди, в прославленной фотолитографической студии, основанной еще Джованни Деготарди. На церемонии играл Альберто Витторио Зельман, также триестинец, выдающийся австралийский скрипач, руководитель Филармонического общества Мельбурна, концертирующий музыкант, преподаватель консерватории и так далее и так далее… Достойный сын своего отца, автора великой, но забытой, как и многие другие благородные человеческие порывы и деяния, оперы «Лаццароне».