Пьер Леметр - До свидания там, наверху

Тут прибыла полиция, два агента, что тут стряслось, дурацкий вопрос, ведь видно же, что они пытались удержать человека, который пытался прикончить другого, лежащего без сознания в четырех метрах отсюда. Ладно-ладно, сказала полиция, поглядим. На самом деле они вообще ничего не увидели, потому что события резко ускорились. Прохожие, до сих пор удерживавшие Грека, ослабили хватку, завидев людей в форме. Этого оказалось достаточно, чтобы он перевернулся на живот, встал на четвереньки, поднялся, и тут уж никто не мог его удержать, он был вроде набравшего скорость поезда, раздавит запросто, никто и не стал рисковать, а тем более полиция. Грек устремился на Альбера, который в бессознательном состоянии, должно быть, почуял приближение опасности. И в тот момент, когда Антонапулос добрался до него, Альбер – на самом деле это действовало всего лишь его тело, у него были закрыты глаза, и он покачивал головой, как сомнамбула, – в свою очередь перевернулся на живот, вскочил и пустился наутек. Петляя по тротуару, он скрылся вдали, преследуемый Греком.

Народ был разочарован.

Только интрига приобрела новый оборот, как оба протагониста скрылись из виду. Толпу незаконно лишили ареста, допроса, ведь, в конце-то концов, они принимали участие в случившемся, имели они право узнать, чем дело кончилось, или нет?! Разочарования не испытывали лишь полицейские, они обескураженно развели руками – что поделаешь, судьба! – надеясь, что эта парочка остановится не скоро, потому что за пределами улицы Паскье уже начинался чужой участок.

Гонка преследования, впрочем, длилась недолго. Альбер отер лицо рукавом, чтобы лучше видеть, он бежал так, словно смерть гналась за ним по пятам, намного опережая куда более грузного Грека, скоро их разделяло уже два квартала, потом три, потом четыре. Альбер свернул направо, потом налево, и – разве что он сделает круг и вновь натолкнется на Антонапулоса – он должен был отделаться легким испугом, если не считать двух выбитых зубов, рассеченной брови, ушибов, ужаса, боли в ребрах и тому подобного. Окровавленный прихрамывающий человек непременно должен был привлечь вновь внимание полиции. И так уже прохожие встревоженно оглядывались на него. Альбер, понимая, что ему удалось оторваться от преследователя на приличное расстояние, сообразил, что выглядит плачевно, остановился у фонтана на улице Скриба и плеснул воды на лицо. В этот момент удары, нанесенные Греком, начали причинять ему боль. Особенно рассеченная бровь. Кровь текла, и остановить ее было невозможно, даже прижав рукав ко лбу, – кровь была повсюду.

Молодая женщина в шляпке и костюме сидела, прижимая к себе сумочку. Едва Альбер вошел в приемную врача, она отвела взгляд, было нелегко сделаться незаметной, ведь, кроме нее и Альберта, здесь никого не было, а стулья были поставлены друг против друга. Она изогнулась, устремила взгляд в окно, в которое ничего нельзя было увидеть, и даже прокашлялась, чтобы заслонить лицо рукой, больше опасаясь обратить на себя внимание, чем смотреть на этого истекающего кровью мужчину, – тот уже с головы до ног перепачкался в крови, а по лицу его было видно, что в последние четверть часа ему здорово досталось. Еще через четверть часа на другом конце квартиры послышались шаги, звук голоса, и наконец появился доктор Мартино.

Женщина было привстала, чтобы двинуться к нему, но тотчас застыла на месте. Оценив состояние Альбера, доктор кивком велел ему пройти в кабинет. Альбер пошел, молодая женщина, не промолвив ни слова, вновь уселась на свой стул, будто ее наказали.

Доктор, ни о чем не расспрашивая, пощупал и понажимал то там, то сям и строго огласил диагноз: «Вам изрядно расквасили физиономию…» – заткнул ватными тампонами дыры на месте выбитых зубов, посоветовал обратиться к дантисту и наложил швы на рассеченную бровь.

– Десять франков.

Альбер вывернул карманы, опустился на корточки, чтобы подобрать закатившиеся под стул монетки, Мартино сгреб протянутые деньги, десяти франков там не набралось, куда там, врач смиренно пожал плечами и молча подтолкнул Альбера к выходу.

Альбера тотчас настиг приступ паники. Он ухватился за ручку ворот, все кружилось перед глазами, сердце учащенно билось, подкатила рвота, ему казалось, что он плавится или погружается в зыбучие пески. Жуткое головокружение. Держась за сердце, он вытаращил глаза, будто человек, застигнутый сердечным приступом. Тотчас подоспела консьержка:

– Надеюсь, вы не собираетесь облевать мой тротуар?