Вячеслав Бондаренко - Взорвать «Аврору»

Потягивая холодное крепкое пиво, Сабуров прислушался к себе. Как-никак это было его первое боевое задание после девятнадцатого. Но никаких даже отдаленных признаков волнения не было и в помине. Это порадовало его, и Владимир почти бездумно наслаждался этим сидением в маленькой провинциальной корчме, вкусом горького, хмельного пива, уютным тиканьем часов в углу, тихим свистом хозяина, протиравшего полотенцем тарелки…

Проводник появился ровно в десять, как и было уговорено. Это был хлипкий, заросший чахлой бороденкой мужичок, одетый в видавшую виды русскую солдатскую шинель без хлястика и высокие грязные сапоги до колен. Быстро окинув взглядом помещение, он направился к Владимиру и приглушенно спросил по-русски:

– Они тут к пиву дают чего-нибудь?

– А ты у хозяина спроси, – кивнул Сабуров на стойку. Пароль и отзыв были правильными.

Проводник спросил чаю и подсел к Владимиру. Оба смотрели друг на друга с любопытством. Сабуров пытался понять, русский проводник или эстонец, а тот явно чего-то ждал, барабаня пальцами по столу.

– Ну, мил человек, ты рассчитываться со мной будешь или как? – наконец произнес проводник еле слышно и с такой выразительной интонацией, что сомневаться в его русском происхождении стало глупо.

Владимиру стало и смешно, и досадно. Он и в самом деле забыл о том, что должен расплатиться с проводником за услугу. Торопливо расстегнув портфель, Сабуров извлек аккуратно упакованную пачку эстонских марок и протянул проводнику. Тот, не пересчитывая и не поблагодарив, сунул деньги за пазуху и молча принялся за чай.

Из города вышли в одиннадцатом часу. Почти сразу за околицей начался суровый, густой лес, рассеченный пополам разбитой, раскисшей от дождя дорогой. Некоторое время проводник и Владимир шли обочиной, потом свернули в чащобу. Минут через двадцать начался дождь – сперва слабый, потом все сильнее, злой…

Идти приходилось без троп, настоящим буреломом. Проводник явно старался вести Владимира как можно более глухими местами, чтобы не напороться на засаду красных. Капли дождя шуршали по их плащам. Сабуров кинул взгляд на светящийся циферблат часов – была уже половина третьего ночи.

– Ну что, скоро? – шепотом спросил он проводника.

– Тшш… – прошипел тот вместо ответа.

Оба замерли на краю глубокого оврага, заваленного стволами упавших деревьев и бурой опавшей листвой. Слышен был только шум дождя. Потом где-то в отдалении затрещали, ломаясь, ветви и тяжело рухнуло на землю что-то большое, громоздкое. Владимир вопросительно взглянул на проводника.

– Ничего, – шепотом произнес проводник. – Лес воруют…

– Кто? – таким же шепотом отозвался Владимир.

– Да кто ж их знает? Советские. По ночам лес рубят…

Они помолчали, но треск веток прекратился.

– Если увидишь кого, ложись и стреляй, – шепотом произнес проводник. – Они тут зеленые, пуганые. Сразу на землю падают и начинают палить куда глаза глядят.

– А сколько их ходит в патруле? – поинтересовался Сабуров.

– По пять-шесть. Это первая линия, они с винтовками. Дальше будет линия ГПУ, там по двое, с наганами. Ну, конный дозор еще может быть, но в такую погоду вряд ли.

– А собаки?

– Не, собаки – название одно, – поморщился проводник. – Полудохлые… Ну ладно, двинули. Никого вроде.

Они осторожно, держась руками за мокрые ветви, начали спускаться в овраг.

Той же ночью Ленинградский областной отдел ОГПУ жил своей обычной жизнью. По коридору, устланному красной ковровой дорожкой, решительным шагом шла миловидная девушка лет двадцати семи, гладко причесанная, облаченная в форменную юбку, гимнастерку и сапоги. В руках у нее была картонная папка. В красных петлицах – три «кубаря».

Девушка зашла в небольшой «предбанник», где за столом сидел молодой секретарь в форме ГПУ с двумя треугольничками в петлицах. При появлении девушки он улыбнулся и снял трубку одного из телефонов.

– Минуту, сообщу Станиславу Адамовичу о том, что вы пришли.

Он сказал в трубку: «К вам товарищ Скребцова», выслушал ответ и вежливо указал на большой плюшевый диван, стоявший у стены:

– Прошу вас немного обождать. Станислав Адамович говорит по другой линии и скоро пригласит вас.

Девушка уселась на диван напротив высокой дубовой двери, украшенной медной табличкой с надписью: «Начальник Ленинградского областного отдела О.Г.П.У. тов. МЕССИНГ Станислав Адамович».

Мессинг родился в 1890-м году в Варшаве в семье музыканта и акушерки. Гимназию он не закончил, рано начал работать в типографии. В 1908-м вступил в партию большевиков и стал тем, кого было принято называть «профессиональным революционером».