Сид Чаплин - Медная пушка

Он ушел, а дядя Бен и закадычный Джо, посовещавшись, решили, что во множественном числе мистер Роуз, как и полагается монарху, высказался о самом себе, потому что им-то никакого терпежу не хватит до утра.

На следующий день, повесив голову и засунув руки в карманы, дядя Бен без четверти час отправился через рудник в контору, безрассудно надеясь, что земля разверзнется и поглотит его. Вместо этого он напоролся на Скалли, который шел домой обедать, и выслушал совет разуть глаза, вынуть руки из карманов и вообще привести себя в приличный вид, если ему еще дорога работа. После такого начала дядя Бен приготовился к худшему и решил бросить монетку: если орел – идти к мистеру Роузу, а если решка – уходить в море. Оба раза вышла решка, и еле живой от страха дядя Бен постучал в дверь.

– Войдите! – рявкнул из-за двери мистер Роуз.

Он сидел на вращающемся стуле. Рукава серой фланелевой рубашки закатаны, лицо и руки после шахты в угольной пыли, и не слышно, чтобы он напевал «Лилию лагуны». На столе перед ним располагались улики – пушка со всеми ее принадлежностями, зато в комнате, с радостным облегчением отметил дядя Бен, никого посторонних не было: он-то боялся, что на разбирательство вызовут отца.

– Погрейся у огня, паренек, – сказал мистер Роуз.

– Я… мне и так тепло, сэр, – промямлил дядя Бен.

– Не дури, – сказал мистер Роуз. – Грейся, а то холодно. Дядя Бен протянул к огню руки, причем, он рассказывает, потребовалась немалая сила воли, чтобы повернуться спиной к мистеру Роузу: прут был у того под рукой. Наконец мистер Роуз заговорил.

– Ты можешь отсюда попасть в ту дверь? – он показал на дверь в кабинет Скалли.

– Выстрелить?..– спросил дядя Бен, от изумления забыв прибавить «сэр».

– Вот именно, – сказал мистер Роуз.

– Так не попаду, сэр, – сказал дядя Бен. – Ее нужно зажать в тиски.

– Найди их и зажми – да поскорее, – сказал с ходу принимавший решения мистер Роуз и взглянул на часы. – Поторопись – у нас всего двадцать минут времени.

По пути в кузницу дядя Бен размышлял, что могли значить эти двадцать минут, и решил, что, по всей вероятности, мистер Роуз хочет привести в исполнение необъявленный приговор до возвращения служащих с обеда. В закутке у мастера он взял тиски и понесся обратно, только и успел кто-то из слесарей крикнуть: «Таких тисков еще нет, чтобы прищемить тебе хвост!» И все, кто был в кузнице, устроили ему «барабанную дробь», или, говоря понятным языком, стали грохать молотками по горнам и наковальням, вымещая на них свою тревогу.

– Живее! – встретил его преобразившийся мистер Роуз: угрюмости как не бывало, глаза возбужденно сверкают. – Пошевеливайся, паренек, закрепляй ее на совесть!

И минуты не прошло, как впившиеся в столешницу тиски мертвой хваткой обжали пушку. Мистер Роуз приложил прут к двери.

– В верхний край попадет?

Дядя Бен сказал: попадет, и мистер Роуз швырнул прут в угол, потер руки и крикнул:

– Заряжай, малец!

Тот, понятно, зарядил, а мистер Роуз сунул в огонь кочергу, и тогда ужасная догадка осенила дядю Бена, припомнившего разные истории про мистера Роуза: дескать, правосудие у него особое – тюрьме позавидуешь, если со смеху не помрешь. Мистер Роуз поскреб подбородок и сказал:

– Ступай в кабинет Скалли и, когда я позвоню, сразу входи. Без стука.

Последние сомнения рассеялись.

– Сэр, – взмолился дядя Бен, – я больше никогда не буду заниматься глупостями на работе. Честное слово! Вы вон какой большой, а я же маленький, я уродом останусь!

– Интересно, – сказал мистер Роуз. – Ему, значит, можно, а мне нельзя.

– Так я-то уже знаю, что будет, сэр, – канючил дядя Бен. – Простите на первый раз, сэр!

– Как ты сегодня спал? – спросил мистер Роуз, и дядя Бен понял, что тот окончательно свихнулся. – Небось, глаз не сомкнул, гадал, что я с тобой сделаю?

Не сумасшедший, решил дядя Бен, а, наоборот, ясновидец, и обреченно кивнул головой.

– Я так и думал, – сказал мистер Роуз. – С тобой, паренек, разобрались и решили по справедливости. Ничего не бойся. А сейчас делай, что я сказал.

И все равно дядя Бен застучал зубами от страха, когда по звонку открыл дверь и увидел, что мистер Роуз у самого запала остужает раскаленную кочергу, и он только тогда вздохнул свободно, когда кочерга снова отправилась в огонь.

– Ступай работать, – сказал мистер Роуз. – И чтоб обо всем этом – молчок!

Под нарастающий рокот «Лилии лагуны» дядя Бен вылетел из конторы, не чуя под собой ног. Вся смена во главе с мастером устроила дяде Бену форменный допрос, но тот не проронил ни слова. Он говорит, что нервничал он ужасно и долго такого напряжения не выдержал бы. Но не прошло и часу, как новость выползла наружу и взбудоражила весь город сверху донизу. Случайно или умышленно у этой истории оказались очевидцы: когда в кабинете Скалли раздался звонок, там сидело шесть шахтеров с каким-то кляузным делом, и никто из них, понятно, не питал нежных чувств к этому волкодаву с «Вороньей балки». Скалли хватил со стола блокнот, рванул ручку двери и еще успел сказать: «Напрасно теряете время – этот номер у вас не пройдет». Тут громыхнуло, и Скалли свалился как подкошенный. Самое поразительное, что никто и не глянул на несчастного: все смотрели на мистера Роуза, в клубах едкого дыма и с кочергою в руке восседавшего за столом. Ужас, изобразившийся на его лице, был не в силах погасить выражение искреннего восторга. Наконец он бросил кочергу и поспешил на помощь.