Чарльз Буковски - Возмездие обреченных - без иллюстр.

— Ни хуя себе!

Тут же рядом оказался второй и схватил бедняжку за жопу. Подбежали другие. Вскоре целая шайка хмырей копошилась вокруг визжащего тела, срывая с него одежду. Возбуждающая сценка. Теперь уже по всему магазину разъяренные бродяги гонялись за продавщицами.

— Ебаный в рот! — воскликнул Том.

Он отыскал неопрокинутый прилавок, забрался на него и заорал:

— ПРЕКРАТИТЬ! ОСТАНОВИТЕСЬ! Я ЭТОГО НЕ ХОТЕЛ!

Макс стоял рядом, качал головой и тихо приговаривал: «Ох, блядь…».

Буйство не стихало. Срывались шторы, переворачивались столы, рушились витрины. Отовсюду доносились вопли и визг. Вдруг что-то оглушительно взорвалось. Вспыхнуло пламя, но толпа продолжала мародерствовать.

Том спрыгнул с прилавка и посмотрел на Макса.

— Съебываем отсюда!

Еще одна мечта обратилась полным дерьмом.

Том побежал, Макс пустился следом. Когда спускались по эскалатору вниз, по прилегающему уже поднимались полицейские. Но Том и Макс были в новых костюмах и, если не брать в расчет красные и небритые рожи, выглядели вполне респектабельно. На первом этаже они смешались с толпой. Полиция перекрыла все двери и осматривала каждого выходящего.

Том украл пригоршню сигар и протянул одну Максу.

— Прикури и попытайся выглядеть солидно.

Они зажгли сигары, раскурили.

— Ну, посмотрим, удастся ли нам выбраться отсюда, — сказал Том, выпустив кольцо дыма.

— Ты думаешь, так мы сможем объебать их, Том?

— Не знаю. Коси под брокера или доктора…

— А какие они?

— Самоуверенные и тупые.

Они направились к выходу. Проблем не возникло. Приятели оказались на улице. В здании магазина хлопали выстрелы. Из окон верхних этажей вырывалось пламя. Послышались переливы сирен приближающихся пожарных машин.

Том и Макс повернули на юг и двинулись в сторону района ночлежек.

В ту ночь они были самыми шикарно одетыми бомжами во всей ночлежке. Макс еще спер часы, и они светились на его руке в темноте. Ночь только начиналась. Они не успели вытянуться на своих койках, как комната наполнилась храпом.

Ночлежка снова была битком, несмотря на массовые аресты в полдень. Бродяг больше чем достаточно, чтобы заполнить любое количество вакансий.

Том вытянул пару сигар, одну протянул Максу. Некоторое время молча курили. Затем Том заговорил:

— Слышь, Макс…

— Че?

— Это было не так, как я себе представлял.

— Да я знаю. Успокойся.

Храп и сопения постепенно нарастали. Том извлек из-под подушки квинту вина, откупорил, приложился.

— Макс?

— Че?

— Хлопнешь?

— Конечно.

Том передал бутылку. Макс приложился, вернул обратно.

— Спасибо.

Том сунул бутылку под подушку. Это был мускат.

Это была одна из дальних комнат на втором этаже. Я обо что-то споткнулся — думаю, о скамеечку для ног. Пытаясь сохранить равновесие, я отступил и с грохотом врезался в стол, но устоял.

— Ну, правильно, — зашипел Гарри, — давай, разбуди весь этот блядский дом с потрохами.

— Послушай, — запротестовал я, — что мы здесь делаем?

— Не дери глотку, мудило!

— Гарри, ты когда-нибудь прекратишь поносить меня?

— А ты чего — лингвист, еби меня в душу? Мы здесь по причине недостатка наличных и драгоценностей.

Мне это не нравилось. Слишком смахивало на полную шизу. Гарри был психом; он не вылезал из дурдома. Три четверти своей сознательной жизни он провел за решеткой. Он втравил меня в это дерьмо. Я не оказал должного сопротивления.

— Блядская страна, — сказал Гарри, — слишком много здесь богатых живоглотов, которые поимели все на халяву.

Теперь он на что-то наткнулся.

— Черт! — прорычал Гарри.

— Эй? Что там такое? — послышался мужской голос сверху.

— У нас проблемы, — прошептал я и почувствовал, как из подмышек побежал пот.

— Нет, — сказал Гарри, — это у него проблемы.

— Эй, — кричал мужчина сверху, — кто там внизу?

— Пошли, — махнул мне Гарри, и стал подниматься вверх по лестнице.

Я последовал за ним. Наверху был коридор, в одной из боковых комнат горел свет. Гарри двигался быстро и бесшумно. Мы ворвались в комнату — сначала он, за ним я. Это оказалась спальня. На раздельных кроватях лежали мужчина и женщина. Гарри наставил свой «Магнум 38» на мужика.

— Ну вот что, приятель, если не хочешь остаться без яиц, веди себя тихо. Я не шучу.

Мужику было около 45— сильное и властное лицо. Было видно, что он отрабатывал это устойчивое выражение долгие годы. Жене его было лет 25— блондинка с длинными волосами, по-настоящему красива, как девушка с рекламы.