Анатолий Вишневский - Жизнеописание Петра Степановича К.

Любовь Петровна так высоко не летала, но все же и у нее находилось что сказать в пользу Всемирного правительства. Например, однажды у них в больнице оказался английский офицер, находившийся здесь с какой-то миссией и внезапно заболевший дизентерией. Так если не считать того, что он не говорил по-русски, он ничем не отличался от нормальных людей, даже дизентерией болел так же, как и мы. А немцы! На них-то она вдоволь насмотрелась, пока они здесь были. Среди них тоже были вполне нормальные люди. А итальянцы! Тут она начинала смеяться, у нее был очень приятный смех. По ее рассказам, итальянцы носили смешные шляпы с перьями и передвигались на мулах. В лютый мороз они просились в дом. Им говорили, что в доме тесно, нет места, а они отвечали, как малые дети: «Нам не интерес карашо, нам интерес жарко». Когда они заходили, ботинки их были расшнурованы, чтобы поскорее ноги оказались в тепле. А румыны, которые дали младшему сыну Петра Степановича котелок с похлебкой!

Так что все – люди, – заключала свой международный обзор Любовь Петровна, – я думаю, даже негры не слишком от нас отличаются.

Петр Степанович не рискнул признаться, что никогда не видел живого негра, но и он, конечно, не сомневался, что негры – такие же люди, как и мы, и что когда-нибудь и негр сможет занять пост председателя Всемирного правительства.

Само собой, Петр Степанович не раз все обдумал, прежде чем прямо сказать в один из таких вечеров.

– Любовь Петровна, вы остались одна, и я овдовел. Давайте соединим наши жизни.

Но если вдуматься, так все само к тому и шло. Младший сын и без того признавал Любовь Петровну за мать, даже называл ее «мама Люба», и она уже привыкла к нему, как к сыну. Петр Степанович хоть и был старше нее, но всего на десять лет, сверстников же Любови Петровны после войны, сами понимаете, было не густо. А после пронесшегося надо всеми урагана, после всевозможных потерь и разорений, следы которых видны были и в личной жизни, всем хотелось почувствовать какую-то опору. Петр Степанович, со своей стороны, как-то лучше рассмотрел Любовь Петровну и убедился, что может на ней жениться. Правда, она была медицинским работником, а в молодости у Петра Степановича было предубеждение к таким женщинам. Ее поцелуешь в приливе хороших чувств, а она столкнется с вашими зубами, и в голове у нее сразу: «у человека тридцать два зуба: восемь резцов, четыре клыка и двадцать зубов коренных». Однажды в те поры он объяснял одной молодой особе, почему для любви вредны медицинские знания:

– Я вот вас люблю, способен вами восхищаться, сравнивать вас с Венерой себя могу считать Демоном, но тут же – рядом – нарастают мысли, отравляющие всю поэзию, весь романтизм! Вы красавица, а рядом анатомия и физиология: я вижу ваш скелет, кишечник, голову в разрезе и ваши мозги с серым и белым веществом…

Помнится, эти объяснения вызвали неоднозначную реакцию. Венера и красавица были восприняты с плюсом, но кишечник и особенно скелет так смутили бедную девушку, что ухаживание за нею пришлось прервать.

Теперь таких запросов, как в молодости, когда Петр Степанович измерял проценты любви, у него уже не было, но все-таки он и сейчас все взвесил и пришел к положительным выводам. А будучи человеком наблюдательным, он, по некоторым признакам, предположил, что и Любовь Петровна будет не против его предложения. Окончательное решение Петр Степанович принял в бане, когда, освободившись от одежды и оставшись наедине со своим мужским естеством и окатив себя водой из шайки, он ощутил в себе прилив сил, которых, как ему казалось, у него уже почти не осталось.

Он не ошибся, и как-то все у них хорошо пошло, он даже не ожидал, считая себя уже почти стариком. А оказалось, что нет…

Петр Степанович и Любовь Петровна сначала жили, не расписываясь, но потом, ближе к концу войны, решили, что, пожалуй, большого смысла в этом нет, лучше узаконить отношения. Весной сорок пятого года они расписались и даже отметили это событие небольшой вечеринкой.

Особой свадьбы, конечно, не было, как, впрочем, ее не было и когда они поженились с Катей. А про пышную свадьбу Жгутика Петр Степанович давно уже забыл, как забыл о многом из той, прежней жизни, отрезанной от нынешней непонятной зыбкой чертой. Но все же событие отметили, пришли из знакомых два агронома – сослуживцы Петра Степановича, двоюродный брат Любови Петровны Виктор с женой. Сварили картошку, кильку соленую получили накануне по карточкам, капуста квашеная с зимы оставалась. Буханку хлеба Петр Степанович на базаре купил. Развели немного спирта, выпили за скорый конец войны – ждали со дня на день, тут уже сомневаться не приходилось, – побалакали. Двоюродный брат после продолжительных и упорных боев под Киевом остался без правой руки, так не погиб же! Он давно уже вернулся с фронта и научился все делать левой рукой, почти как правой, за столом даже и незаметно было, что он однорукий. Зато все знали, что он хорошо пел, отсутствие руки этому не мешало, и когда выпили еще по одной, Любовь Петровна попросила его: