Анатолий Вишневский - Жизнеописание Петра Степановича К.

В общем, разбился народ на фракции, как в китайском Гоминьдане.

Слава богу, хоть с арестованными все хорошо окончилось. К удивлению всех служащих, арестованных членов правления не били, а сейчас же после перевыборов отправили в Харьков. Через три дня было уже известно, что т.Шкодько дали в одном из банков солидную должность, а бывшего председателя тоже устроили прилично – замом в одном из центральных учреждений Харькова.

Так что жизнь пошла своим чередом.

Как и предсказывал Иван Григорьевич, члены правления сели по кабинетам, по крайней мере, три, а тех двух, маловажных, Трофима Захарьевича и сбоку припеку т.Гордиенка, посадили в общих комнатах: Трофима Захарьевича посадили в Торговом отделе, а т. Гордиенка – во вновь организованном отделе колхозов. Трофим Захарьевич и т.Гордиенко сделали вид, что они этого не заметили, и покорно сели в общих комнатах. Но все это еще ничего… А вот председателю правления отдали стол Ивана Григорьевича, и рано утром, когда Ивана Григорьевича еще не было на службе, стол перенесли в кабинет председателя, захватив еще и барометр. Иван Григорьевич приходит…

– Почему мне перенесли стол? – спрашивает в недоумении у служащих.

Мы вообще избегаем описывать острые моменты, боясь неверной передачи их, но скажем, что Иван Григорьевич в ту же минуту подал заявление об уходе со службы. Председатель долго доказывал Ивану Григорьевичу, что все это мелочь, что нельзя же из-за какого там стола и барометра ставить вопрос об уходе! Но Иван Григорьевич – человек принципиальный и поставил ультимативно: стол и барометр – или увольнение. Пришлось председателю перенести стол и барометр назад в агроотдел, а себе возвратить прежний. Значит, Иван Григорьевич настоял на своем.

Председатель правления не исполнил своего обещания, что перемен в служебном персонале не будут производить, ибо на четвертый день пришел к Анастасии Васильевне какой-то незнакомый молодой человек и предложил от имени правления передать ему секретарство. Анастасия Петровна сильно вспылила, даже пенсне сняла с носа, и побежала в кабинет Шатунова. Что они там говорили, о чем беседовали, – неизвестно. Однако пока Анастасия Васильевна осталась, и в райсельхозсоюзе получилось два секретаря: Анастасия Васильевна и новый незнакомый человек. Потом выяснилось, что после юбилейного вечера Анастасия Васильевна будет состоять личным секретарем правления, будет писать протоколы на заседаниях и ведать секретной частью, какая должна была завестись в райсельхозсоюзе. Еще через несколько времени слетел помощник бухгалтера, а на его место посадили нового. Поступило на должность еще три человека в отдел колхозов, и начали уплотнять агроотдел, так что со стороны Ивана Григорьевича поступило еще одно заявление об уходе, и пришлось правлению выселить в подвальный этаж сторожиху из ее комнаты, а туда вселили отдел колхозов.

Новые порядки служащим страшно не понравились, ведь никто так критически не подходит к своему правлению, как служащие. Например, не понравилось служащим, что т. Петров, взял на складе полушубок, валянцы и галоши, но взял так, что и в жалованье не выписывал, и расписок не давал заведующему складом. У т. Гордиенка была собственная кобыла, оставшаяся еще от фронта, и так как у т. Гордиенка было много воспоминаний, связанных с кобылой, то он ее тоже ввел в союз как члена райсельхозовской семьи: кобылу поставили на какой-то особенной диете в хозяйстве Петра Степановича. Надоела же эта кобыла Петру Степановичу! Т. Гордиенко ежедневно по телефону справлялся о ее здоровье и просил ее никуда не запрягать, чтобы не испортить, но просил гонять на корде. Товарищ Шатунов проявил тоже свои странности: кассир, Петр Петрович, перестал разбираться, где начинается касса, а где собственный бумажник т. Шатунова. Бывало, принесет т. Шатунов откуда-то, скажем, столько-то миллионов, бросит на стол к Петру Петровичу, а сам уйдет, не сказав ни слова. Или еще кричит из кабинета Петру Петровичу, чтобы тот выдал столько-то тысяч сторожихе, и пусть она принесет папирос. То придет прислуга Шатунова с запиской от жены Шатунова, чтобы Петр Петрович выдал денег на базар.

– Что же оно будет дальше? – спросил Петр Петрович бухгалтера, снимая в волнении очки после выдачи очередных денег на папиросы для председателя.

– А вы без расписок не выдавайте, – посоветовал бухгалтер.

– Тогда выгонит со службы, – резонно ответил Петр Петрович.

– Не выгонит, а так в тюрьму посадят, – предупредил бухгалтер.