Анатолий Вишневский - Жизнеописание Петра Степановича К.

Из дневника старшего сына. 21 декабря 1980

День рождения Сталина. Кто об этом теперь помнит? 19-го вручали орден Брежневу, видно, из-за этого мы только вчера узнали о смерти 18 декабря Косыгина, не хотели омрачать праздник Бровеносцу.

Вчера же получил письмо от младшего брата, предлагает летом съехаться втроем в Задонецке. Яне против, давно не встречались все вместе. Предложу забрать отца к себе, мы с Лидой об этом уже не раз говорили. Хотя легко нам с ним не будет. У него и прежде характер был занозистый, а с возрастом… Честно сказать, порой мне кажется, что у отца и вовсе поехала крыша. Недавно прислал мне письмо с огромной цитатой из Пастера: «Проникнитесь интересом к тем священным обителям, которым дано выразительное наименование – лаборатории. Требуйте, чтобы умножили их число и украшали. Это храмы будущего богатства и благосостояния» и т. д. Цитата длинная, отец не поленился ее всю откуда-то переписать, что, впрочем, меня не удивило. Он часто посылает мне всякие выписки и вырезки. Но самое интересное – в конце. «Эти пожелания Пастера наступят тогда, когда на Земле будет организовано Общеземельное правительство и обязательно социалистического типа». Надо бы переслать это письмо нашему середнячку, что-то он скажет? Заодно спрошу, сможет ли он летом выбраться в Задонецк на несколько дней.

Доволен сегодня слегка: удалось раскрыть секулярное уравнение восьмого порядка. У меня впечатление, что я немного продвинулся со своими магнонами. Правда, это мне удалось сделать только для направления (100). Но я теперь понял, как надо действовать для любого симметричного направления волнового вектора К.

Нечитайло снова запил. Из дому его прогнала жена, он ушел ночевать к маме, однако прошлую ночь он там не ночевал, и его семейство сильно из-за этого взволновалось. Его видели на улице, недалеко от Института («священная обитель»!), совершенно пьяным. Он выкрикивал разные глупости, нецензурно ругался и явно был невменяем. Сегодня утром звонил мне по телефону, будучи снова пьяным. Пьет от неполадок в семье, как он сказал. «Сегодня уже выпил 700 граммов и продолжаю пить в одиночку».

Кстати, недавно приезжала Оксана на какую-то медицинскую консультацию, рассказывала ужасы о размерах пьянства в Донбассе. Удивительно, но отовсюду только и слышишь, что страна движется катастрофически к пропасти, причем во всех областях нашей жизни. Неужели это чутье народное?

А Нечитайло подавал надежды, когда был аспирантом, глаза горели…

Средний брат на письмо старшего об отце ответил так.

Поехала крыша? Не знаю, что тут и сказать. Наверно, сказываются и возраст, и одиночество. Иной раз отец и не такое заворачивает, ты же знаешь. Он ведь показывал тебе, ты говорил, свои «Заметки дилетанта». Я тоже кое-что там прочел. Если крыша поехала, то давно – и не у него одного. Мне все чаще и самому начинает казаться, что я ненормальный. Когда меня начинают одолевать до безумия мрачные мысли, я спасаюсь физической работой. Одна ночь была так тяжела, что я поднялся в два часа ночи и пошел копать огород. Было лунно. Затем запели первые петухи (в квартире их не слыхать) – это было около трех часов ночи. Когда запели вторые петухи, было около четырех часов (я заходил в квартиру посмотреть часы), в пять часов, потный и уставший, я пришел в дом и лег на один час. А в шесть я уже поднялся и стал выполнять обычные свои дела. Психика уравновесилась.

Предложение нашего братишки встретиться в Задонецке мне нравится. И хорошо, что летом. Со времен нашего довоенного детства, когда он вообще был карапузом, мы не собирались втроем в Задонецке никогда, а в детстве было хорошо, особенно летом.

Детства не вернуть, но иногда кажется, что оно не ушло насовсем, просто находится где-то в другом месте. А если это так, то для нас это место называется Задонецк. Надо съездить поискать. Да и с отцом надо что-то решать.

Только я еще не знаю, когда мне дадут отпуск. Если мы точно выберем дату, постараюсь договориться.

Ты, наверно, уже знаешь, что Полкан издох?

Сговорившись приехать втроем в Задонецк, братья решили, что надо бы привезти отцу какой-нибудь подарок, – все-таки это был его 85-летний юбилей, пусть и сдвинутый на несколько месяцев. Ломать голову особенно не пришлось – в том же письме, в котором старший сын сообщал об их планах, он спросил Петра Степановича, какой подарок он хотел бы получить. Петр Степанович ответил, что приезд троих сыновей – уже небывалый подарок и никакого другого ему не надо, но если это для них не слишком дорого, то ему давно хотелось бы иметь пишущую машинку. Реакция братьев была такой, что если бы они сидели за одним столом, то можно было бы сказать, что они переглянулись, оценив просьбу отца как очередное чудачество. Но зато задача приобретения подарка сразу получила определенность.