Михаил Барышев - Вороний мыс

Как у нее сложится жизнь с Андреем Владиславовичем? Вспомнилось, как он осматривает на свет вымытые стаканы в институтской столовой и протирает бумажными салфетками вилки, прежде чем приступить к еде. Однажды он похвастался Наталье Александровне, что еще ни разу в жизни не занимал деньги.

А у нее вечно не хватает до получки то десятки, а то и четвертной.

Осилив долгий день, потемнело наконец небо, и стали выписываться в нем светляки звезд. В сгущающейся темноте лес тяжелел, задергивал горизонт глухой враждебной стеной. Словно хотел закрыть дорогу, не пустить теплоход к истокам Свири.

Терпко пахло озерной свежестью. Вода за срезом борта казалась тяжелой и маслянистой, нехотя растекаясь от острого носа теплохода. Тревожно светились судовые огни — зеленый, красный и ослепительно белый, взнесенный на верхушку мачты. Издали он, наверное, казался странной и загадочной звездой, движущейся над невидимым горизонтом.

Прозвучал отбой. Наталья Александровна нехотя стала спускаться в каюту. Ее угнетала теснота железной коробки, спрятанной в чреве теплохода.

«Боязнь замкнутого пространства. — Вспомнилось странное заболевание, поражающее порой психику человека. — Клаустрофобия. Кажется, так называется оно по-латыни…»

Наверное, это бунтуют гены. Миллионы лет у человека крышей было небо, а стенами горизонт. Потом он запер себя в замкнутое пространство. Посадил себя в клетку, самим им созданную. Птицы и звери не приемлют клеток. Они тоскуют в них и умирают ранней смертью.

Боже, какая чепуха иной раз лезет в голову.

В каюте Даня спросила:

— Почему вы после развода так долго не выходили замуж, Наталья Александровна?

— Так получилось, — ответила она, удивленная странным вопросом. — То ли я не нашла, то ли меня не отыскали…

Пожалуй, и сама себе Наталья Александровна не могла ответить на такой вопрос. Может быть, новому замужеству мешала ее излишняя самостоятельность, а может, боязнь потерять свободу. Хотя порой от этой бабьей свободы хотелось выть. Особенно по праздникам.

— Теперь уже все решено, Даня, — улыбнулась она. — После поездки мы с Андреем Владиславовичем сразу отправимся в загс.

— Вы очень любите его?

— Не знаю, Даня. В мои годы непросто ответить на такой вопрос. Он хороший человек. Ко мне относится идеально.

— Все равно вам надо было раньше выйти замуж, — убежденно сказала Даня и оглядела Наталью Александровну прямолинейно-беспощадным взглядом молодости, от которого сразу понимаешь, что тебе за четыре десятка лет, что возле глаз у тебя неистребимые морщинки, что каждую неделю надо старательно прятать пробивающееся в волосах серебро, что грудь твоя стала рыхлой и в невестах тебе ходить уже неловко.

— Вы еще красивая, Наталья Александровна, — помолчав, утешила Даня. — Держаться умеете и за собой следите. У вас, наверное, кремы специальные есть.

— Какой же он мой, баба Варушка, — засмеялась Даня. — Ну, танцуем вместе, по палубе гуляем. А вы уже сразу — мой!

— Смешного ничего нет. Говорят, гонит девка парня, да сама прочь не идет. Разве знаешь, где свою судьбу встретишь. Виталий — парень видным из себя. Позументы на рукавах, шапка с кокардой…

Вчера Даня познакомила бабу Варушку с радистом, и старуха обрадовалась новому поводу для разговоров.

— Ты нос в сторону от такого мужика не вороти, — наставляла она Даню. — Гликось: дом хочет в Белозерске строить. Где теперь парня найдешь, чтобы собственный дом хотел становить? Сейчас все ловчат казеину квартиру в горсть ухватить — и никаких тебе заботушек.

— На какие же капиталы он собирается дом строить? — спросила Наталья Александровна, прислушивавшаяся к разговору. — На зарплату судового радиста собственным домом не обзаведешься.

— Голова есть, да руки здоровые, так человек многое может достигнуть, — возразила баба Варушка. — Может, бережливый он, а может, какой-нибудь приработок имеет…

— Приработки разные бывают, — откликнулась Наталья Александровна и подумала о странном разговоре, который вчера ненароком услышала на палубе, когда стояла в одиночестве за корабельной шлюпкой.

Разговаривали двое мужчин. Один благодарил второго за приют и возвращал ключ.

— Вот, шеф, держи червонец, как договаривались. Винтики у тебя крутятся. Учитываешь насущные запросы общественности… В такой роскошной поездке у людей возникает необходимость тихого уединения на часок-другой. На палубе и воробью негде устроиться… Завтра мне снова будет нужна на пару часов твоя гостеприимная крыша… Гуд бай, шеф, как говорят бизнесмены…