Татьяна Алфёрова - Поводыри богов (сборник)

Ольга замерла, удивляясь себе и своему необъяснимому страху. Спохватилась – он же человек князя Олега, не должен причинить вреда. Верно, хочет что-то рассказать о князе, что-то спешное. А спешное редко бывает радостью, правда, что ли, не слушать? Ольга решительно двинулась к дверям, прикрывая живот извечным и неосознанным охраняющим жестом сложенных рук, но вспомнила о сегодняшней Свенельдовой беде: в кремле новости снуют проворней мышей и так же вездесущи, любая отдельная беда становится общим достоянием.

Лучшие почтовые голуби были у Свенельда, радужно-сизые с красными лапками, блестящими круглыми глазами. Жили они отдельно от прочих, высокая голубятня стояла у воеводы во дворе, кормили птиц отборным зерном, быстрее и надежнее вестников не было даже у князя Олега. Воевода не расставался со стаей, возил ее за собой с места на место, зато и знал новости раньше других и князя мог упредить. Ни ветер, ни стрела не могли догнать его голубей, разве ладожские семарглы, но те говорить не могут, а голуби носили на красных лапках маленькие говорящие грамотки, специальными значками процарапанные. Двух любимых голубок Свенельд сажал на плечо, и они брали у него изо рта вымоченные в вине зернышки, а клювы у голубок были цвета спелой морошки. Сегодня утром пали все голуби до единого, только яйца остались, холодные, без голубок. Отравились птицы – зерном ли дурным, лукавый раб ли подсыпал чего-то из озорства, словенские ли злыдни пролезли в леток. Пожалела Ольга Свенельда, догадалась, пришел жаловаться, а просить – вряд ли. Хватит у него дирхемов и соболиных шкурок купить новых птиц, но пока обучишь – время уйдет, да и где взять таких резвых.

Свенельд ни слова не сказал о голубях.

Речь его, ясная и быстрая, ужаснула Ольгу. Может, знал ее хорошо, не стал обиняками изъясняться, может, опасался, что в желанной тягости своей не осилит она намеков. То, что не побоялся донести ей дурные вести, – не удивило, полагался воевода на ее привязанность к вещему Олегу, а вещий, поди, и речь его предвидел.

Получалось у Свенельда, что муж Ольги, князь Игорь, не годится в великие князья, не совладать ему с молодым государством, как неопытному наезднику с норовистым конем, а страшней то, что он – первый враг князя Олега. Резоны не приводил, заговором не стращал, сразу на другое перевел, на будущего ребенка. Ребенку выпадет великий жребий – Ольга успела подумать, сам ли Свенельд волхвов созывал-пытал, или Либушу подслушал, когда та гадала, – ребенок станет князем и воином, каких свет не видел. Вещему Олегу скоро время придет уходить на Поля Счастливых Сражений, возраст у него нешуточный, но сына Ольги успеет на ноги поставить. Если князь Игорь не помешает, не встрянет промеж. А он встрянет, по всему, задумал что-то, и сам же своей задумки страшится. Самое главное, получалось из слов Свенельда, – вот эта Игорева задумка против вещего Олега умысленная. А если бы князь Игорь выпил вина, допустим, несвежего, ну как зерно, склеванное голубями сегодня… Ушел бы в Валхаллу раньше Олега – а это счастливая доля, уйти на вечные поля молодым и полным сил, не испытав болезненной немощи, не утратив желаний! Если б Игорь ушел раньше, ну, например, ушел через неделю или месяц, князю Олегу не так долго осталось, вот сына Ольги на коня посадит, а это три или пять лет еще – тогда-то Ольга могла бы править именем своего сына, пока тот не повзрослеет совсем.

Не стерпела княгиня, уточнила:

– А ты бы советовал мне, то есть указывал – как править.

Не смутился воевода и взгляда не отвел:

– Напрасно укоряешь. Подумай, княгиня, кому мешали мои голуби? Кто может бояться быстрых новостей? Видимо, Ладоге есть что скрывать от вещего Олега. Я же не рвусь к власти. Но предан великому князю, а больше никому не обязан. О нем пекусь. О его деле – о государстве. И о тебе, ты его настоящая наследница.

Ольга могла позвать своих гридей, и воеводу бы схватили, казнили за измену: шутка ли, князь-Игоря отравить! Могла сделать вид, что испугалась или не поняла. Могла спорить, выяснять детали. Но время кончилось. Она знала, чего точно не могла: не могла быть слабой и счастливой, заниматься лишь счетом дней до долгожданного и немного страшного срока, до родов. И знала, что Свенельд говорит правду. Потому наклонила голову и ответила:

– Жди!

Он понял, время кончилось. Но промолчал. Голуби уснули в голубятне, верхового гонца в Киев остановят стрелой, едва покинет город. Кроме Ольги, никто не сумеет передать весточку великому князю и предупредить о неясной пока опасности. А Ольга в тягости, Ольга любит и великого князя, и мужа.