Иван Кузмичев - «Поступь империи» (сборник)

Ссорить жену с мужем последнее дело, а вот лишить сомнений, найти подходящие слова для семейного единства – вот настоящее, достойное дело священнослужителя.

Но Иерофан не врал себе – все, что делается сейчас, сторицей отзовется в будущем, вряд ли государыня забудет эту беседу, а там глядишь, и потерянный рычаг давления на царя появится, пускай косвенный, но оттого еще более действенный.

— Но это понимание не помогает мне принять столь сложную судьбинушку, — Оля с затаенной надеждой посмотрела в глаза патриарху, словно ища единственно верное решение.

Иерофан по- новому глянул на молодую царицу. Затаенная печаль долго скапливалась в ее душе и та напускная ледяная броня, обволакивающая ее всего лишь попытка отгородиться от мира, уйти от проблем и несчастий.

"Что же наделал, государь? Нельзя так с женой, ой нельзя, она ведь не бояре здравомыслящие и честолюбивые, принимающие новые витки судьбы как данность, приносящая возможность подняться по ступеням власти чуточку выше, — патриарх искренне жалел Ольгу, хотел помочь и даже знал как, оставалось решить сей вопрос с самим собой. Что бы там не говорили, но разлад в царской чете положительно скажется на позициях патриарха, так было издавна, а пример Раскола это всего лишь доказал. Однако нужны ли потрясения России сейчас? Сам Иерофан, как бы, не желал независимости Церкви от светской власти понимал, что государство в период возвышения не может позволить себе внутренние дрязги, иначе государства может и не быть".

— Я поговорю с царем, но и ты помоги себе, дщерь моя. Не буду говорить прописных истин, но любой мужчина, чувствуя теплоту и любовь, родного дома будет спешить в него вернуться, — патриарх остановил зарождающееся возмущение царицы взмахом руки. — Я знаю, что ты его любишь. Другое дело, что проблемы страны для Алексея сейчас важны как никогда, ибо наследие отца не может быть отдано врагам. Прошу об одном, дай ему время, помогай, чем можешь, а можешь ты очень многое. Ласковые строки в ненастный день будут манной небесной. Ты уж поверь старику.

— Благослови, владыка, — поклонилась царица патриарху. Она услышала то, что хотела и на что надеялась.

Иерофан поднес персты ближе к голове Ольги, почти касаясь, осенил ее крестом, тихо прошептав едва слышимые слова благословения. И вот какая оказия, теперь и церемонии требовалось вести исключительно на русском языке, постепенно отказываясь от церковного греческого и старославянского. Однако царь, помня о том, что насильно ни к чему хорошему смена не приведет, поступил иначе, заранее согласовавшись с патриархом. Обучение молодых священников в семинарии велось по новому образцу, именно они в течение двух–трех десятилетий должны сменить большинство старых властителей мирских душ.

Видя, что царица встала, патриарх, не говоря ничего, вышел из кабинета Ольги и неспешно пошел к выходу. К Иерофану тут же подбежал монашек и накинул поверх патриаршего одеяния теплую соболиную шубу. В последнее время у владыки порой случались приступы боли в пояснице и никакие доктора не могли с этим справиться, а обращаться к знахарке, что обучает в лекарской школе послушников, он не хотел.

Патриаршая карета подкатила к ступеням, Иерофан чинно ступил на низкую опору и немного замешкался. В голову пришла мысль о том, что ведь именно сейчас он упускает нечто важное, может даже судьбоносное. Однако смутные подозрения так и остались ими. Патриарх не смог вовремя ухватить ускользающую идею за хвост.

Владыка предпочел подумать об этом на досуге: в тишине и покое.

Эскадрон драгун с трудом пробирался по грязной, непроходимой осенней распутице.

И это не смотря на то, что центральная дорога от Рязани до Воронежа на треть уже сделана! Усталые, но довольные люди будто и не замечали трудностей пути. Наконец, после долгой отлучки они возвращались в родные пенаты.

— Спокойно, тише мальчик, все хорошо, еще немного и отдохнешь, у тебя будут ясли отборного ячменя и вдоволь ржаного пива, ты только потерпи… — моя холодная мокрая ладонь с нежностью гладила черную гриву ханского подарка.

Ярый почувствовав, что наездник сменил тембр голоса начал успокаиваться, перестал неприязненно косить глазами на ближних коней лейб-гвардии. Царский конь хоть и устал, виду не показывал, только всхрапывал иногда, да чаще стал спотыкаться. Как я ни хотел быстрее оказаться рядом с Оленькой и сыном, но поделать с погодой ничего не мог. Распутица спутала все карты, и теперь наш отряд продвигался в день не больше чем на сорок верст, да и то если не было непролазных грязевых потоков.