Михаил Белозёров - Украина.точка.РУ (СИ)

– Ничего не было, – сжалилась она над ним, – пьяная я была.

– Фу, – выдохнул он и предпочёл не спрашивать насчёт постели и трусов, а пятясь отступил в комнату и начал одеваться. В тот момент, когда на пол посыпалась мелочь из карманов, когда взгляд устремился следом и наткнулся на что-то чрезвычайно знакомое, Цветаев непроизвольно охнул и прочитал на газетном поле, потряс головой и ещё раз прочитал: «Бирсан Лёх...», и номер телефона. От удивления он так и оставил мелочь на полу.

– Откуда у тебя этот телефон? – сунулся на кухню с газетой в руках.

– Оттуда, – ответила Зинка, кокетливо выпутывая бигуди из волос. – А попка у тебя ничего!

– Я спрашиваю, откуда? – спросил он, чувствуя, что краснеет.

– Ты что ревнуешь, котик?!

Она задрала свой тяжёлый подбородок в потолок, демонстрируя свежий засос на шее. Таких подробностей Цветаев не помнил, его невольно передёрнуло, как кота, ступившего в лужу.

– Я тебе не котик! Говори, откуда! – спросил он, не обращая внимания на её материнские нотки, которые совсем недавно его страшно волновали.

– Ну ладно, ладно, – перестала она кривляться. Глаза сделались злыми, бигуди рассыпались по полу. – Знакомый дал!

– Какой?!

Он набрался терпения, зная по опыту, что дело того стоит.

– Клиент…

– Врёшь! – подался он вперёд на шаг. – Говори!

Не мог Лёха Бирсан позариться на Зинку. У Бирсана такие женщины были, к которым не подступишься абы как. Да и женат он был на писаной красавице итальянского типа, с огромными миндалевидными глазами. Разъезжали они на красном «феррари», обитом натуральной кожей, с откидным верхом. Впрочем, люди меняются, подумал Цветаев. Где та машина? И где та жена с итальянскими глазами? Хотя очень может быть, что его на простушек потянуло. Стервы порой надоедают.

– Ладно… – сказала она неохотно, – всё, но между нами. Ходили мы туда с Жаглиным… – и покраснела, и даже театрально схватилась за виски, опустив глаза.

– Куда? – удивился он её реакции.

– К этому мужику… – ответила она неловко.

– Зачем? – потерял он суть разговора..

Покраснела сильнее:

– На групповуху…

– На что?! – нахмурился он с ещё большим удивлением.

– Групповуху. Ой, мамочки! – Вовсе пошла красными пятнами. – Лично мне не понравилось, – повела мягким плечиком. – Жаглин был без ума. Хотел ещё пойти, но мы на этой почве поругались.

– И у тебя появился «чвашник»?

– Да… – ответила она, глядя в потолок и кусая губы.

Трудно было понять, раскаивается она или нет.

– А потом?..

– Потом… Да, да, да… Сашка пошёл и ради меня совершил на Бессарабске подвиг!

– Ляха бляха! – только и выругался Цветаев, испытав сильнейшее раскаяние.

Мог бы и сам догадаться! Он ошарашенно посмотрел на Зинаиду. Вот что сподвигло Жаглина! Так просто. А я его, скотина, подозревал чёрти в чём.

– Прости меня…

– Бог простит, – ответила она великодушно так, как ответила бы любая жалостливая баба в России.

Бигуди жалко свисали, лицо готово было расплакаться. Несомненно, они понимали друг друга, но и знали, что всё это пустопорожно, ни к чему не обязывает, слишком разные и ненужные они друг другу.

– Кого-нибудь узнала? – спросил он глупо.

Ему было жалко её, и это родило в нём даже не симпатию, а нечто большее, что связывает женщину и мужчину, что невозможно передать словами, а ощущается на подсознании, не животное чувство, а напротив, воспарение. Нет, нет, нет, – подумал он и вовремя вспомнил свою Наташку, иначе готов был протянуть руку и совершить ошибку.

– Где? – вздохнула она так, словно хотела сказать: «Отстань, мне и так тошно!»

– Там!

Блин, как он себя ненавидел в роли ищейки и знал, что ничто больше не будет, как было прежде, и что он сам в чём-то и как-то виноват: там не доглядел, здесь поотпустил, в результате Пророк созрел, как подгнивший плод.

– Никого. Мне стало стыдно, и я ушла!

– Ну а женщины там были? – настоял он. – Блондинки?

Он понял, что несёт околесицу, хотя его вдруг озарило: Ирка Самохвалова! Ах, сучка, ах, стерва! А Пророк – дурак, нашёл, на ком жениться!

– И блондинки, и брюнетки. Все голые! Больше я ничего не знаю. Жаглин у меня в ногах две недели валялся, чтобы я его простила. Я обычная проститутка. Я на такие заморочки не подписывалась. Я ещё замуж выйти хочу. Кто меня потом возьмёт?! Кому я буду нужна?!

Цветаев устало рухнул на стул:

– А что этот человек, – он показал на блокнот, – вам ещё что-нибудь говорил?

– Ничего не говорил. Я его ни разу не видела. С ним Жаглин общался. Есть будешь?