Михаил Белозёров - Украина.точка.РУ (СИ)

– А куда собрался? – полюбопытствовал Цветаев, хотя за такое провокационное любопытство можно было получить в зубы.

– Рыбку хочу половить, – чуть помедлил с ответом Паша, – на Сахалине. Говорят, там природа зашибись. Денег наконец заработаю. А к старости егерем стану, чем не жизнь? Лес, охота, дом, семья. Главное – тихо и спокойно.

– А откуда ты? – спросил Цветаев и подумал, что тоже хочет жить красиво, но не получается до сих пор.

– Из Мукачево, русин. Седьмой батальон территориальной обороны Закарпатья. Схватили вот, иди воюй! А за что?! За это?! – он развёл руки, показывая на обшарпанные стены, намекая таким образом, что вся Украина в таком же плачевном состоянии.

– В Мукачево черешня хорошая, – вспомнил Цветаев студенческие годы и «Красную горку» за Латорицей. А ещё там было дешёвое вино. – Ладно, брат, – сказал он, – береги себя. Удачи тебе. Много не трепись. Делай дело тихо и осторожно, власть нынче собачья.

– Да мы уже в курсе… – проникновенно задышал Паша. – Так, может, зайдёшь? Зинку мы тебе уступим.

– В следующий раз, – пообещал Цветаев. – Зинка никуда не денется.

– Это точно! – засмеялся Паша. – Бывай, мужик!

Они обрадовались, что поняли друг друга, обнялись, и Цветаев ушёл восвояси. Ситуация 404[143] – делать здесь больше нечего. Тарасову оставим на потом. Да она, поди, мало что знает. Ну, ходил к ней Сашка Жаглин, ну, использовал, быть может, вслепую: сбегай туда-сюда, принеси-отнеси то-то. Вернёмся, когда на любимом Булгаковым Подолье адрес проверим. А Зинка пусть пока кувыркается с новобранцами.

Несмотря на то, что ему приятно было рассуждать с собой в третьем лице, его вдруг охватило плохое предчувствие. Ему показалось, что он уже вот так стоял, переживая неудачу, и страдал от того, что рядом нет жены Наташки, с которой можно поговорить по душам, прижаться, поцеловать. А было или будет – он не знал этого. Просто с выси навалилось, и он замер, как будто снова увидев полуголого человека, которому через сутки предстоит умереть: в его машину попадёт своя же граната из РПГ[144], когда они тайком будут уходить к границе, и через сутки он уже будет пухнуть под жарким степным солнцем, а ещё через неделю от него останется только скелет, которые растащат по округе бродячие собаки. И с этим уже ничего нельзя поделать, словно жизнь его была записана на скрижалях и её надо было только суметь прожить. Не побежишь же ты назад и не скажешь: «Уноси, парень, ноги, уноси без оглядки: от привычек, от баб, от пустопорожних рассуждений и от рукоблудной войны, топай в ближайший монастырь и молись, молись, молись, и тогда, быть может, у тебя состоится твой Сахалин!», но ведь не поверит, рассмеётся в лицо, посмотрит, как на идиота, и пойдёт пить водку. Ладно, решил Цветаев, оглядываясь на дом, поеду на Подолье, по адресу, который дал Гектор Орлов, а Пашку пусть его ангелы-хранители берегут.

Когда он сел в машину, часы показывали четверть одиннадцатого, и он уже не то чтобы знал, а был на сто процентов уверен, что день выдался неудачливым по сути своей, что ничего существенного не получится, не выйдет и никого он не найдёт. Странное ощущение истины, снизошедшей на человека. Но это не значило, что надо отказываться от задуманного, напротив, надо испить чашу до конца и убедиться, что тебе действительно не везёт, думал он, иначе будешь сожалеть и сомневаться, а Антон Кубинский – торжествовать и злорадствовать, и ты всё равно проиграешь.

Следуя совету бандерлогов, Цветаев решил ехать не вдоль Днепра, а свернул на узенькую Щорса, выскочил на такую же Малевича и объехал центр с юга. Теперь показалось естественным выбрать второстепенные дороги, где не было постов. И вдруг, когда готов был свернуть на Артёма, увидел Ирочку Самохвалову, то бишь жену Пророка. От удивления Цветаев едва вписался в поворот, и сзади возмущённо загудели на все лады с презрением к «чайнику».

Ирочка легко, как мотылёк, скользила навстречу. Цветаев, испугавшись, что она его заметит, нагнулся и в результате на пару секунд потерял контроль над рулём, а когда поднял голову, Ирочка уже беззаботно вышагивала позади машины, и ноги у неё были на загляденье. Они всегда были на загляденье, лощеными и гладкими, как пара тюленей. Несомненно, что это была она: в шикарном летнем платье цвета морской волны, развевающееся, как облако, с сумочкой под цвет белоснежного воротника и в белоснежных же туфлях на шпильках. Безупречный вкус и отточенность движений. Воплощение грации и совершенства. Недаром в неё влюбилось полшколы, а двое дураков, Пророк и Гектор Орлов, даже женились по очереди.