В. Виджани: Мечта

«Я тебе устрою, — с ненавистью подумала Ирина, глядя на самодовольную экранную телку, — мало точно не покажется!»

В возможностях братца она не сомневалась. Парень далеко пойдет. Правильно определился — драть этих московских шлюх нужно. Драть во все места, включая голову, — все варианты хороши. Они с Пашком ничуть не хуже этих избалованных шалав, однако ж мучаются по съемным квартирам, недоедают, чтоб позволить себе хотя бы внешнее благополучие.

Пашок тем временем ковырялся на своей странице: поменял фотокарточку смешного кота в круглых очках на брутального красавца. Затем, хихикая, с помощью фотошопа отрезал верхнюю часть лица. На фотке остались волевой подбородок с модной щетиной, чувственные губы и дымящаяся сигарета. Прям Джеймс Бонд — ни дать ни взять. Братец залил фотку на страницу и лихо пробежался пальцами по клавишам. Тут же открылась другая страничка, с фотографией художницы-москвички, внизу был прописан ее ник: «Маргарита» Вот оно что! Значит, Маргарита…

Пашок покопался в приложениях и нашел целый арсенал смайликов. Выбрал самый позитивный и отправил ей. Незамедлительно последовал ответ: «Привет!»

Выставив два пальца в экран и подпрыгнув на стуле от избытка чувств, Пашок выкрикнул:

— Йесс! Процесс пошел, Ирк! Готовь мои баксы!

Ирина довольно хмыкнула и, посидев еще минут десять, засобиралась домой. Перед выходом оглянулась попрощаться, но братец с головой ушел в переписку. Она не стала его отвлекать. Пусть заталкивает виртуальной красотке «витаминки», а та — давится.

Зима уходила нехотя, тяжело, словно старуха, прожившая долгую мучительную жизнь. Серая слякоть замерзала к утру, а к вечеру противно хлюпала под ногами. Мой город, прежде солнечный, наполненный жизнью и суетой, теперь замер, соболезнуя и переживая этот затянувшийся уход. Казалось, это я погибала. А холодная безликая старуха с ухмылкой забирала меня с собой…

К новому состоянию пришлось привыкать почти год. Сначала, чувствуя себя непривычно спокойно, можно было поразмышлять, раскладывая отдельные события по полочкам: «А что было бы, если бы не…» Потом, неожиданно привыкнув, можно было присмотреться к себе со стороны. Картина жалкая, но полезная. Вдруг да обнаружишь едва живую надежду на счастливый случай, который возьмет и перевернет твою жизнь, и ты станешь кому-то необходимой прямо сейчас, немедленно. Увы… ждать еще тяжелее, чем отпускать.

Я и ждала, ждала стоически, но ничего не происходило. Что-то во мне завяло, скрючилось… перепуталось, тихонько угасая вместе с беззубой старухой зимой.

А потом… пришел страх, медленно заполняя все вокруг, и я перестала замечать людей, их эмоции, запахи, прикосновения. Страха стало так много, что он приобрел цвет и свойство. Серый и тупой, он подкрадывался сзади и смрадно дышал в затылок, готовя мое погребение одиночеством.

Изредка проявлялась мама, возникая на экране компьютера вдохновленной, немного уставшей от лондонской суеты и погоды. Настаивая на поиске постоянной работы, она предлагала десятки вариантов. Целая армия ее знакомых с выразительными именами Леопольд, Теодор, Револьд и бог его знает кто там еще готовы были устроить, предоставить, пригласить на самые престижные должности в сфере, к которой я была равнодушна. Маме казалось, чиновничья деятельность настроит меня на деловой лад, не даст провалиться в депрессию, подстегнет к действию — и я наконец обрету душевное равновесие. «И потом, — выдыхала она, — хватит уже стоять у мольберта. Ты со своим вкусом и пониманием искусства просто обязана помочь…» — далее называлось имя таинственного «беспомощного» чиновника, который не мог обойтись без моей помощи. Мне было ее жаль, несмотря на то что она отлично выстраивала логические цепочки, в которых я путалась и терялась. В силу расстояний и обстоятельств моя прекрасная мама не могла быть рядом. Этот факт нервировал ее, кажется, больше, чем меня. Она переживала, металась. А мне ничего не оставалось, как успокаивать ее, засыпая ссылками на ресурсы заказчиков, публиковавших мои работы. Мама закатывала глаза и, вздыхая, называла мое творчество «отъявленной коммерцией», «пустотой».

— Ева, девочка моя, — с придыханием шептала она с экрана, — перестань растрачивать то, что дано тебе Господом. Не хочешь отдохнуть от красок, тогда с головой уходи в искусство, беги туда без оглядки. Ну что тебе нужно? Деньги? Скажи сколько — я пришлю…