Филип Дик - Время собираться

Карл начал подниматься. Он ставил ногу на каждую ступеньку, медленно и осторожно, держась рукой за перила. Почти торжественно. Как будто принимал участие в какой-то процессии. Возглавлял религиозное шествие, медленное, сосредоточенное и серьезное. Зажав под мышкой рукопись, как дар.

На площадке он остановился. Отдохнул. Почему все кажется ему таким торжественным? Почему он придает так много значения этому событию? Ведь он делает то же, что и раньше, несет рукопись Барбаре, чтобы почитать.

Но чувство торжественности не уходило. Может быть, это из-за Верна. Он своими словами сделал все таким значительным и мрачным. Хотя в том, что он испытывал сейчас, не было ничего мрачного. Или жестокого, нисколько. Это был трепет, чистейший трепет, как в церкви. Словно он готовился войти в храм.

Храм. Карл поднял глаза на дом. А он идет с дарами. Процессия, медленно петляя, тихими торжественными шагами подходит к храму. Дары, священный предмет, несут, крепко зажав в руках.

Тут ему стало смешно. Его коричневый бумажный сверток, перевязанный бечевкой, – священный предмет? Во всем его трактате не было ни слова о святости. Он был слишком спокоен, слишком интеллектуален, чтобы стать объектом поклонения. Слишком безжизнен.

Но жизнь существовала, она окружала его со всех сторон в ночи. Звезды, загоравшиеся на небе. Они были живые. Ветер и деревья. И едва различимый, тонкий желтый световой контур посередине темной стены. Очерк окна Барбары. И конечно, он сам был живой. По крайней мере в каком-то смысле.

Карл вошел в дом. Ощупью поднялся по лестнице на второй этаж. Да, он живет. Особенно в последнее время. С той самой минуты, когда, стоя на берегу под ярким солнцем, он смотрел на девушку, плескавшуюся в воде. С тех самых пор он чувствует себя особенно живым. Но какой в этом был смысл, он не знал. В чем-то это было для него тайной.

Он подошел к двери Барбары и постучал.

Дверь отворилась.

– Входи, – сказала Барбара.

Карл помешкал.

– Ладно.

– Входи же!

Он медленно перешагнул порог. Барбара закрыла за ним дверь. Остановившись посреди комнаты, он робко озирался.

– Как здесь красиво.

– Спасибо. – Барбара прошелестела мимо. Ее лицо и волосы сияли, отражая свет лампы в углу. Как будто она сделала прическу. На ней была блузка в цветочек и черные слаксы. И босоножки. Карл бросал на нее взгляд за взглядом, пока она двигалась по комнате, поправляя что-то в одном месте, потом в другом.

– Правда, очень красиво.

– Клади свою книгу.

– Хорошо. – Он положил рукопись на столик у кровати. Барбара украсила комнату кусками материи разных цветов. Смотрелось богато и красиво. Карл робко присел на краешек постели.

– Я прямо в себя прийти не могу. Драпировки. Картины. И цветы.

Барбара стояла у окна. Побарабанила по стеклу пальцами.

– Холодно снаружи, да? – На стекле собралась влага. Она задернула шторы.

– Да. Там холодно. – Карл развернул манускрипт. Коричневую бумагу и бечевку сложил на пол. Барбара казалась спокойной и сдержанной. И молчаливой.

– Я не брошу этот мусор здесь. Заберу с собой, когда буду уходить. Не хочу портить комнату.

– Здесь не так уж красиво. – Барбара села напротив него, в кресло.

– По-моему, здесь великолепно.

– Спасибо. – Она коротко кивнула.

Карл сел спиной к стене, раскладывая бумаги. Пружины под ним скрипнули. Он скорчил гримасу.

– Не обращай внимания. Они всегда так.

– Ладно. – Он устроился поудобнее. – Начинать?

– Уже?

Он моргнул.

– Ну, я…

Вдруг Барбара вскочила. Схватила два маленьких стаканчика с комода и принесла их на столик у кровати. Из какого-то угла комнаты достала бутылку вина и откупорила ее.

– Что это? – спросил Карл.

– Бургундское.

– А.

– Ты не любишь бургундское?

– Я… – Карл помешкал.

Барбара опустила бутылку.

– В чем дело?

Карл не знал. Он пробовал найти причину, но все его мысли перепутались, в голове стоял туман.

– Извините. Да, я выпью немного. Спасибо большое.

Барбара наполнила оба стаканчика и закрыла бутылку пробкой. Подала Карлу его стакан.

Карл сделал глоток.

– Приятное.

– Да. Это хорошее вино. – Барбара снова села. Оба сидели молча, потягивая из своих стаканов, ни один не заговаривал первым. Наконец Карл пошевелился.

– Что ж, наверное, я все же начну.

– Прекрасно.

– Вы – вы ведь хотите послушать? Я не хочу навязываться. Уже немного осталось.

– Конечно, я хочу, чтобы ты мне почитал. Я ведь сама просила тебя об этом. Забавный ты, Карл.