Том Роб Смит - Колыма

Раиса выдвинула ящик стола и достала из него высокую красную свечу. Поставив ее на подоконник, откуда ее хорошо было видно с улицы, она чиркнула спичкой и зажгла фитиль. Елена поинтересовалась:

— Что ты делаешь?

— Зажигаю свечу, чтобы Зое легче было найти дорогу домой.

Раиса выглянула на улицу. Свеча горела. Сигнал был подан. Она примет предложение Фраерши и бросит Льва.

Тот же день

Малыш сидел на бордюре, вслушиваясь в шум воды в канализационном коллекторе. Всего два месяца назад мир казался таким простым и понятным, а теперь вдруг перевернулся с ног на голову. Его полюбили не за то, что он ловко обращается с ножом, не за то, что он оказался полезен, а за… Он даже не мог понять, за что. Почему Зоя полюбила его? Его еще никто и никогда не любил. В этом не было никакой логики. У нее не было причин спасать ему жизнь, но она сделала это. Ей представилась возможность сбежать, а она не только отвергла ее, но еще и рискнула жизнью ради него.

К нему подошла Фраерша и присела рядом. Они сидели, болтая ногами, словно добрые друзья на берегу реки, вот только вместо упавших листьев и рыбы мимо проплывали городские отбросы. Фраерша поинтересовалась:

— От кого ты здесь прячешься?

Малышу хотелось промолчать и надерзить ей, но не ответить — значило бы нанести непростительное оскорбление, и потому он проворчал:

— Я неважно себя чувствую.

К его удивлению, Фраерша рассмеялась.

— Два месяца назад ты, не задумываясь, убил бы эту девчонку и тут же забыл об этом.

Она положила руку ему на плечо.

— Я должна знать, будешь ли ты и дальше, не раздумывая, выполнять любые мои приказы.

— Я всегда выполнял их.

— Раньше ты никогда не протестовал против того, что я тебе велела делать.

Возразить Малышу было нечего — он действительно никогда не спорил с ней. Вплоть до сегодняшнего дня. Она столкнула его с Зоей, чтобы испытать. Она специально свела его с Зоей, чтобы посмотреть, как он станет относиться к ней самой.

— Малыш, когда меня посадили в тюрьму, я услышала одну легенду. Ее рассказал мне осужденный чеченец. Она дошла до наших времен из нартского [19] Нартский эпос бытует у ряда народов Северного Кавказа; основу его составляют сказания о происхождении и приключениях героев-богатырей (нартов). эпоса, и в ней говорится о герое по имени Сослан. У нартов есть обычай мстить за зло, причиненное не только им самим, но и любому члену их семей. Иногда ссоры длятся сотни лет. Вот и Сослан всю жизнь посвятил мести. Когда ты вырастешь, Малыш, тебе понадобится новое имя. И я надеялась, что ты станешь Сосланом.

Хотя голос ее ничуть не изменился, Малыш кожей ощутил исходящую от нее опасность. Фраерша встала.

— Пойдем со мной.

Пройдя по коридорам и миновав несколько комнат, они остановились перед камерой Зои. Фраерша отперла дверь. Зоя стояла в углу — она слышала, как они приближались. Она взглянула Малышу в глаза, ища подтверждение своим подозрениям: девочка тоже поняла, что что-то случилось. Фраерша взяла Зою за запястье и потянула ее к выходу. Растерявшись, Малыш не знал, повиноваться ему или протестовать. Прежде чем он успел принять какое-либо решение, Фраерша захлопнула дверь, заперев его внутри.

Тот же день

На путь от побережья Тихого океана через весь Советский Союз к столице «Ильюшин» истратил почти все горючее, его топливные баки опустели, так что приземлиться они должны были с первого захода. По пути самолет угодил в грозу, и им пришлось пробиваться сквозь черные тучи. Лазарь так и сидел в хвосте, пытаясь жевать здоровой стороной рта сухие галеты. Лев же устроился, пристегнувшись ремнями, в кресле второго пилота, стараясь поддерживать Константина и не позволить ему пасть духом. Наконец, на подлете к Ступино, военному аэродрому на окраине Москвы, самолет пошел на снижение. Голосом, в котором звучала паника, Константин воскликнул:

— Я уже должен увидеть огни полосы!

Они пробили слой облаков, но посадочные огни, вместо того чтобы показаться впереди, загорелись прямо под ними. Самолет шел на слишком большой высоте. Запаниковав, Константин положил его в крутое пике, совершив роковую ошибку: угол снижения оказался слишком велик. Отчаянно пытаясь выровнять машину, он плюхнул ее на живот на взлетно-посадочную полосу. Стойки шасси подломились от удара, колеса отлетели в сторону, и стальные штыри со скрежетом врезались в бетон, высекая искры и вспарывая фюзеляж бомбардировщика, словно змейка «молнии». Концом крыла они зацепили землю, отчего выпотрошенный самолет развернулся на сто восемьдесят градусов и слетел с бетонной полосы, зарывшись пропеллерами в грязь.