Джон Тул - Сговор остолопов

Наконец, где-то после часу пополудни белый халат лавиной стек с трамвая и ринулся в гараж. Несколько минут спустя дурик выкатил тележку на тротуар. При нем по-прежнему были серьга, кашне и абордажная сабля, как заметил Джордж. Если он нацепил их в гараже, то это, должно быть, входит в его торговые ухищрения. Хотя по тому, как он разговаривал, можно было понять, что он долго ходил в школу. Вот что с ним, должно быть, не так. Сам Джордж был достаточно мудёр и свалил из школы как можно раньше. Ему не хотелось кончить, как этот парень.

Джордж наблюдал, как он протолкал тележку несколько футов по кварталу, остановился и прицепил лист бумаги к переду траспортного средства. Джордж воздействует на него психологией; он подыграет образованию киоскера. К тому же — деньги: тот не устоит и сдаст ему в аренду отсек для булочек.

Тут из гаража высунулась голова какого-то старика; тот подбежал сзади к киоскеру и шандарахнул по спине длинной вилкой.

— Шевелись, обезьяна, — заорал старик. — Ты и так опоздал. Уже день в самом разгаре. Сегодня чтоб была выручка, а не то…

Киоскер ответил что-то — хладнокровно и спокойно. Джордж ничего не разобрал, но ответ был долог.

— Мне плевать, какими наркотиками травится твоя мать, — сказал на это старик. — Не желаю я больше слышать никакой брехни про аварию, про твои сны и про твою проклятую подружку. Вали отсюда, бабуин. Сегодня я хочу получить с тебя минимум пять долларов.

Подгоняемый тычком старика, киоскер подкатил тележку к перекрестку и свернул на проспект Св.Чарльза. После того, как старик вернулся в гараж, Джордж зашаркал ногами вслед за сосиской.

Не подозревая, что за ним следят, Игнациус толкал тележку сквозь встречное движение по Св.Чарльзу в сторону Квартала. Прошлой ночью он так засиделся, сочиняя лекцию для первого митинга нового движения, что утром не смог сползти со своих пожелтевших простыней до самого полудня, да и то его разбудили неистовый грохот и вопли матери. Теперь, на улице, перед ним стояла проблема. Сегодня в кинематографическом театре «Орфеум» начиналась демонстрация изощренной комедии. Ему удалось выдоить из мамаши десять центов на обратный проезд, хоть она скупилась и на это. Нужно было как-то побыстрее продать пять или шесть «горячих собак», пристроить куда-то тележку и добраться до этого кинотеатра, чтобы не верить собственным глазам, впитывая каждое богохульное мгновение техниколора.

Забывшись в размышлениях о том, как ему найти денег, Игнациус не обратил внимания на то, что сосиска его уже довольно давно катится по прямой, никуда не сворачивая. Когда же он попытался прижаться к обочине, тележка не сдвинулась вправо ни на дюйм. Остановившись, он увидел, что одно из велосипедных колес попало в желоб трамвайного рельса. Он попробовал раскачать тележку, чтобы освободить колесо, но та была слишком тяжелой. Он нагнулся и попытался приподнять ее с одной стороны. Уже просунув лапы под бок огромной жестяной булочки, он услышал скрежет приближавшегося в легкой дымке трамвая. Твердые шишечки вспухли у него на руках, а клапан, поколебавшись мгновение неистовой нерешительности, захлопнулся окончательно. Игнациус отчаянно рванул жестяную булочку вверх. Велосипедное колесо выскочило из желоба, взмыло вверхи и, секунду побалансировав в воздухе, приняло горизонтальное положение. Тележка с грохотом опрокинулась на другой бок. Одна дверка булочки отскочила, вывалив несколько дымящихся сосисок на мостовую.

— О, мой Бог! — пробормотал Игнациус себе под нос, видя, как из тумана в полуквартале от него сгущается силуэт трамвая. — Какой еще злонамеренный трюк Фортуна играет со мной сейчас?

Бросив обломки крушения, Игнациус заковылял навстречу трамваю, и белое муму его форменного халата хлопало его по лодыжкам. Оливково-медный вагон, лениво покачиваясь и поминутно дергаясь, медленно доскрипел до него. При виде огромной сферической белой фигуры, отдувающейся перед ним прямо на рельсах, вагоновожатый затормозил и опустил одно из передних окон.

— Прошу меня извинить, сэр, — окликнула его громадная серьга. — Если вы подождете одно мгновение, я попытаюсь приподнять свое накренившееся судно.

Джордж сразу увидел свой шанс. Он подбежал к Игнациусу и жизнерадостно произнес:

— Давай, проф, давай вместе стащим ее с дороги.

— О, мой Бог! — загрохотал Игнациус. — Мое половозрелое возмездие. Как много надежд сулит мне этот день. Очевидно, меня одновременно переедет трамвай и ограбят. Это станет рекордом «Райских Киоскеров». Изыдите, растленный беспризорник.