Дороти Херст - Тайны волков

Иллин, прищурившись, взглянула на него. Деммен отвел глаза, и она слегка улыбнулась. Он уступил, признав главенство сестры. Деммен держал рот на замке, не собираясь пересказывать Иллин то, что услышали мы. Но я-то не собиралась хранить от нее секрет и рассказала все, что узнала от Деммена про свою мать. Он сердито взглянул на меня, но я не дрогнула. Иллин была членом моей стаи.

Она внимательно выслушала, широко раскрыв глаза.

— Деммен прав, — сказала она. — Рууко и Риссе необязательно об этом знать. Я помогу тебе, если сумею, Каала, только не наделай глупостей. Мы что-нибудь придумаем…

Рууко снова завыл.

— Ты идешь на охоту или нет? — раздраженно спросил Деммен.

— Да, — ответила Иллин и стремительно метнулась прочь. Деммен, застигнутый врасплох, бросился за ее исчезающим хвостом. Уннан ввалился на прогалину, весь в ежевике, как раз вовремя, чтобы зло уставиться на нас и побежать вместе со старшими на охоту.

Аззуен и Марра проводили их взглядом и зарысили к равнине Старых Деревьев. Они остановились, увидев, что я сижу на месте.

— Не знаю, что делать, — призналась я.

Тлитоо сделал два прыжка и остановился рядом.

— Волчишка?.. — каркнул он.

Я обернулась к нему.

— Ты бы мог все узнать, если бы захотел! Мог бы полететь за край Долины и выяснить, правду ли говорит Деммен о моей матери! — Я нависла над Тлитоо, словно загоняя его в ловушку. — Ты должен туда слетать.

— Не могу, — сказал он, нырнув у меня под подбородком и отступив.

— Почему? Что тебе ст о ит вылететь из Долины?

— Стоит больше, чем ты думаешь, дуреха! — зашипел он. — Ты ничего не знаешь! — Тлитоо открыл клюв, словно желая продолжить, и тут же со стуком закрыл его. — Мне нужно встретиться с другими воронами. На нашем месте, а не на вашем.

Он отошел в сторону, взмахнул крыльями и улетел. Я ошеломленно наблюдала за ним, потом шагнула было следом, но тут же остановилась, не зная, что делать.

— Пора идти к людям, Каала, — позвал Аззуен. — Может, другого шанса не будет.

Я продолжала стоять.

— Каала, — нетерпеливо сказала Марра. — Мы даже не знаем, правду ли говорит Деммен. Если сейчас мы упустим шанс сойтись с людьми, уже ничего не будет важно…

Я знала, что ей хотелось к людям как можно скорее, чтобы разыскать Миклана. Марра и Аззуен смотрели на меня, явно раздосадованные тем, что я медлю.

Вдруг я так разозлилась, что передо мной все поплыло, а уши прижались к голове с такой силой, что заболели глаза. Я сморщила нос и приподняла губы, обнажая клыки.

— У вас есть мать! — зарычала я. — Вы не знаете, что это такое, когда ее нет!

— Прошло восемь лун, как Нееса ушла, Каала, — озадаченно напомнила Марра. — Я думала, ты уже успокоилась.

— Да что ты вообще понимаешь?

Меня охватило отчаяние, в груди стало так пусто, как будто она собиралась обрушиться, словно пещера. Мне слишком долго приходилось бороться с печалью, чтобы выжить, и теперь скорбь брала верх. Я этого не хотела.

Я зарычала на Аззуена и Марру, и оба попятились.

— Ты никогда нам не говорила, — сказал Аззуен.

— Да, не говорила. А что я могла сказать? Что я так несчастна без матери, что иногда, когда мы переходим реку, хочу утонуть? Что порой мне все равно, не станет ли эта охота последней? Что иногда я боюсь засыпать, потому что вижу во сне, что моя мать умерла?

Я замолчала, с трудом переводя дух и пытаясь отдышаться.

Аззуен и Марра переглянулись. Они ничем не могли помочь. Я никогда в жизни не чувствовала себя такой одинокой. Я хотела просто уйти, оставив позади их неведение и слепоту, и отправиться на поиски матери. Рууко снова завыл. Я сглотнула и несколько раз глубоко вздохнула, чтобы успокоиться. Так или иначе, я не имела права бросить Тали. Нужно было идти на охоту.

— Каала… — начал Аззуен.

— Забудь! — огрызнулась я, вышла из рощи и двинулась к Старому Лесу — сначала шагом, потом бегом, прочь от скорби, которая грозила поглотить меня.

Солнце только-только начало заходить, когда мы добрались до Старого Леса, но было тепло, и снег почти полностью сошел с плотно утоптанной земли. Ни Тревегга, ни людей на месте не оказалось. Зато лошади лениво щипали траву и как будто приглашали поохотиться.

Равнина Старого Леса некогда представляла собой сплошную чащу. Когда Тревегг был молод, по округе пронесся пожар, не оставив ничего, кроме обгорелых пней и голой земли. Потом деревья начали расти, но редко и не выше кустов. До сих пор в воздухе слабо пахло горелой древесиной. Однажды здесь предстояло снова вырасти лесу, и тогда равнина перестала бы привлекать травоядных, но уже не первый год она оставалась одним из лучших охотничьих угодий Быстрой Реки.