Жан-Мишель Генассия - Удивительная жизнь Эрнесто Че

– Я в трудном положении, инспектор, вы не можете не понимать.

– Нет, я не понимаю! Продолжайте молчать, если хотите, формально вы чисты перед законом, но, если не поможете мне, станете их пособником.

– Вы по-прежнему кашляете? Я должен вас осмотреть.

– Только не говорите, что…

Уже много дней Кристина не вставала с постели, сидела в подушках, застыв как статуя, и время от времени что-то бормотала, а может, у нее просто дрожали губы или сводило судорогой лицо.

Йозеф часто наблюдал за ней, стоя в дверях. Он точно знал, с кем она говорит, к кому обращается.

– Результаты моих анализов готовы, доктор?

– Пока нет, инспектор.

– Почему так долго?

– Я отправил мазки в институт, но они обрабатывают пять тысяч стекол в неделю, так что наберитесь терпения и не дергайтесь – у вас типичная хроническая ангина.

– Горло дерет чудовищно.

– Будь это чума, вы бы давно отправились к праотцам. – Йозеф быстро осмотрел его, прощупал шею и живот. – Вы так и не бросили курить?

– Это нелегко. Как ваша пациентка, могу я ее допросить?

– Нет, она все еще в шоке.

– Я поговорил с соседкой, она ни при чем и мало что знает. Вам известен некий Морис Делоне?

Йозеф проигнорировал вопрос.

– Как мне делать мою работу, если вы не хотите помогать? Я должен найти того мерзавца – или мерзавку, – который калечит женщин, и остановить его.

– Кристина ничего мне не рассказывает. У нее роман с Морисом, думаю, ребенок его. Он заплатил соседке, чтобы она позаботилась о Кристине.

– Вы уверены, что мне нельзя поговорить о нем с девушкой?

Кристина упорно отказывалась вставать. Ею руководили страх и воспоминание о боли. Она молча качала головой и взглядом умоляла Йозефа не трогать ее, он не сдавался, уговаривал, убеждал, гладил ей руку и добился своего. Кристина приподнялась и села на кровати, прислушиваясь к себе, спустила вниз ногу, почувствовала ступней прохладу пола и встала. Йозеф и медсестра поддерживали ее под руки, она сгорбилась и сделала четыре шага, то и дело вскрикивая от страха, но боль не вернулась. Кристина задышала ровнее, медленно распрямила спину и пошла. «Хорошо, очень хорошо, молодец, еще один шажок и еще один, умница, не отпускай мою руку», – нашептывал ей на ухо Йозеф.

«Господи, мне почти не больно, слава богу, не больно», – как заклинание, повторяла Кристина.

Они выбрали лавочку на солнце, сели и залюбовались стремительным полетом ласточек. Кристина попросила сигарету. Оба знали, что курить ей не следует, но Йозеф достал пачку «Бастос», выщелкнул сигарету и протянул Кристине. Она понюхала табак, счастливо улыбнулась, Йозеф чиркнул спичкой, дал ей прикурить, она сделала глубокую затяжку и выпустила дым в небо.

Кристина слегка осунулась, но выглядела вполне прилично. Она сложила вещи в плетеную сумку, забрала волосы в пучок заколкой из слоновой кости и долго смотрелась в зеркало.

– Выгляжу ужасно…

– Мне так не кажется, – ответил сидевший на краю кровати Йозеф.

Кристина казалась совершенно потерянной.

– Хочешь поговорить?

Она покачала головой, взяла сумку и встала. Йозеф посадил ее в такси и отвез домой. У подъезда она сказала, что справится, теперь все хорошо и он не должен беспокоиться, взяла его руку и крепко сжала:

– Спасибо тебе, спасибо за все.

Работы было так много, что Йозеф не знал ни сна, ни отдыха, разрываясь между больницами и диспансерами, но находил время забежать к Кристине. Она ни разу его не впустила, и он засовывал в дверь записочки: «Позвони мне…», «Если тебе что-нибудь понадобится, только свистни…» – но не дождался ни звонка, ни просьбы.

Он дважды столкнулся с соседкой Кристины – той самой, что прибежала ночью звать на помощь, – но она сделала вид, что не узнала его.

Сержан сообщил Йозефу, что запланировал новый большой проект, поинтересовался его планами и сказал, что хотел бы поручить ему руководство новым отделением института в Константине. Предложение было лестным и очень заманчивым, но Йозеф уже несколько недель думал только об одном: он решил уехать на родину, как только кончится война.

– Понимаю, – кивнул Сержан, – вы тоскуете по дому, но не решайте сейчас, возьмите отпуск на три месяца, а потом возвращайтесь, Каплан, вы нам очень нужны.

Инспектора Ногаро Йозеф больше не видел и решил, что тот заходил в больницу в его отсутствие и забрал результаты обследования, но медсестра сказала, что папка с анализами осталась невостребованной.

Йозеф сгорал от желания узнать, что выяснил следователь, и как-то раз, в четверг вечером, отправился в центральный комиссариат на улице д’Исли. Когда он вошел в кабинет, Ногаро говорил по телефону и дымил сигаретой. Увидев Йозефа, он швырнул трубку на рычаг, оборвав фразу на полуслове, и взглянул на посетителя с видом выведенного на расстрел арестанта.