Жан-Мишель Генассия - Удивительная жизнь Эрнесто Че

– Но почему вы так долго ждали? Я бы никому не позволил отнять у меня ребенка. Сражался бы за него и за себя.

– Сначала я пытался. Ходил в министерство, обращался в посольство – ничего не вышло.

– Кто докажет, что все так и было?

– Я. Ты должен мне доверять.

– Доверие, доверие…

Мартин неприятно хохотнул и смерил Йозефа вызывающим взглядом:

– Ладно, предположим, что вы действительно мой отец. И что с того? Вы вернете мне детство? Я выйду отсюда? Заживу как человек? Нет. Меня надолго упрятали в эту крысиную дыру. Я был уверен, что во всем виновата она. Она испортила мне жизнь, она никогда меня не любила – только себя, свои рольки и жалкую карьеру. Она думала только о себе и хотела отделаться от меня. Чтобы жить с этим ничтожеством Жоржем. Слизняк! Он только на то и годился, что проверять билеты на входе. Теперь я понимаю, что ошибался, мой отец виноват не меньше матери. Вы друг друга стоите. Браво! Надеюсь, совесть будет мучить вас до конца дней. Мамаше это не грозит, она впала в беспамятство. Хотя… Она всегда обвиняла во всем только меня. Будьте вы прокляты! Я попал сюда из-за вас. И в моем одиночестве тоже виноваты только вы. Потому что я одинок как перст…

– Понимаю… Ты имеешь право злиться. Но я не отступлюсь, Мартин, я тебе помогу. Нас разлучили против нашей воли, но мы справимся. Я теперь с тобой. Будет нелегко, но, если постараемся, вернем себе хотя бы часть того, что у нас украли.

– И как, скажите на милость? Взмахнем волшебной палочкой? Ложечка сочувствия – и всех этих гребаных лет как не бывало? Убирайтесь! И засуньте ваши сожаления сами знаете куда! Я вас не люблю и никогда не полюблю. Моим отцом был Жорж. Другого я не знал. Я не нуждаюсь ни в вашем раскаянии, ни в вашей доброте. Мне помогут только деньги. Чтобы не жрать тюремную баланду и нанять хорошего адвоката. Придурок, который меня защищал, ни на что не годен.

Вернувшись в Прагу, Йозеф пригласил Хелену в ресторан. Им нужно было поговорить без свидетелей. Она сразу согласилась.

Йозеф описал дочери свою встречу с Мартином и сказал, что принял решение помочь ему. Чего бы это ни стоило. Да, он понимает, что может потерпеть неудачу, но это не имеет значения. Йозефа волновало одно: что скажет Хелена. Он боялся не успеть. Что будет, если он умрет прежде, чем вытащит Мартина?

– Никто, кроме нас, не протянет ему руку, так ведь?

Хелена пообещала подумать. Йозеф описал ей состояние Кристины и спросил, не хочет ли она повидаться с ней, пока еще есть время. Хелена не дала ему договорить:

– Я поеду во Францию, но ради собственного удовольствия. Я решила, что моя мать мертва, когда мне было восемь лет.

– Ты должна простить ее.

– Зачем? Что это даст сегодня?

– Ты обретешь мир в душе. Я ее простил.

– Предпочитаю компанию моего гнева. Мне все равно, мертва она или безумна. Она не пожалела ни меня, ни тебя, ни Мартина. Сломала нас, всех троих. Мы выжили – кто-то лучше, кто-то хуже. Для меня все обошлось благодаря тебе, но Мартина она уничтожила. Я никогда ее не прощу. Скажешь: «Ты на нее похожа…»? Наверное. Но позволь мне остаться такой, какая я есть.

В апреле 1996 года, после бесконечно долгих и скучных обсуждений, депутаты парламента приняли закон, дающий каждому гражданину страны право на ознакомление с делом, заведенным на него госбезопасностью (если таковое имеется). Больше сорока лет политическая полиция следила за населением (а за ней надзирал КГБ!). Назывались ошеломляющие, но не поддающиеся проверке цифры. Ходили разговоры, что на секретную службу завербованы шестнадцать тысяч штатных сотрудников, то есть каждый десятый чех, что на нее работали сто тридцать тысяч завербованных информаторов и агентов, то есть каждый сотый гражданин страны. Начиная с 1948 года было заведено больше ста тысяч дел. В последние месяцы своего существования тайная полиция уничтожила десятки тысяч досье – самых «свежих» и наиболее компрометантных для функционеров, все еще находящихся на своих постах.

Хелена хорошо помнила, как Сурек в том последнем, трагическом разговоре сказал: «Мы давно за вами наблюдаем…» Она хотела выяснить все до мельчайших деталей, получить недостающие ответы и соединить разорванные нити своей жизни, послала запрос, заплатила пятьдесят крон госпошлины и стала ждать.

Людвик считал бессмысленным копаться в грязи – это только омрачит нынешнюю жизнь. Эту же позицию он защищал как заместитель главного редактора газеты «Руде право». Йозеф разделял мнение Людвика, он был сторонником всеобщей амнистии и не собирался читать свое дело.