Сергей Саканский - Наблюдатели

Так она всегда делала, когда я уезжал в командировки. На пороге расставания…

Однако! Только что произошло доказательство. Я подумал эту мысль, насчет трупа и гроба, а она возникла в ее мозгу.

Получатся, что инопланетянин сидит во мне, и генерирует мысли в ее головушке. Надо срочно принять стакан. И закусить.

Мягко снимаю ее руки с плеч, отталкиваю. Открываю холодильник, беру кусочек сыра.

Странно…

– Что это за бутылка? Откуда в нашем холодильнике этот амброзий для бомжей?

– Взяла для сантехника, – говорю, не сморгнув глазом.

Почему Жан подарил мне эту куклу? Что он имел в виду? Может быть эта кукла – и есть я?

Пью в кабинете водку. «Привет!» Ну-ну. Она пошла в ванну. За стеной мирно журчит вода.

Где же находится этот чертов паук? Ловлю себя на том, что ощупываю свою грудь…

Я приняла решение. И теперь все потечет по воле волн… Этих волн, которые создают мои руки и ноги… Этих счастливых волн…

Она лежит в ванной – это розовое распаренное туловище, обитель непостижимой космической тайны… Это лучше бы исследовать, а не уничтожать, как тех курей, в Гражданскую…

Из-под воды торчат ее пальчики с аккуратным педикюром, они шевелятся, будто печатают какие-то слова на некой карикатурной клавиатуре для ног…

ФВА… ОДЖ…

Дальше, за клочьями пены, словно в разрывах облаков, просматривается ее далекое тело: лесистые икры, ляжки с венозными реками, еще севернее – пологое плоскогорье живота, вулканы грудей, м-да… Метафора разворачивается непроизвольно, наверное, во мне погиб великий стилист.

Мне всегда хотелось лизать эти пальцы, да и вообще делать с ее телом гораздо больше, чем я делал, но мешал стыд… А теперь мне стыдно от моих желаний, а тело это вызывает лишь ужас и отвращение.

Она улыбается. Видит траекторию моего взгляда и понимает его по-своему…

– Хочешь сейчас?

С чего бы это вдруг? Когда в последний раз она сама предлагала, тем более – в ванной?

Она смотрит на меня, сощурившись, проводит ладонями под водой по ляжкам, по животу, останавливается на грудях и ласкает их круговыми движениями. Соски мелькают меж ее пальцев, видно, что они набухли. Она закусывает губу и закатывает глаза.

И говорит:

– Мамочка!

Как всегда говорит во время своего оргазма. Это она намекает, что хочет действительно крикнуть Мамочка! – здесь и теперь.

Я нагибаюсь, трогаю руки ее и груди, груди трогаю сквозь руки… И мне приходит в голову неожиданно удачное решение. Она картинно высовывает язычок и смотрит на меня с блеском в глазах. Другого случая не будет. Я улыбаюсь, осматриваю ее, наверное, чтобы лучше запомнить, наклоняюсь и целую на прощанье, и медленно прижимаю ко дну. Она улыбается под водой, из ноздрей выскакивают два маленьких пузырька. Это будет не долго, не больно…

Она смотрит из-под воды, очень уже далекая за облаками. Все еще улыбается, но уже несколько ненатурально, вымученно, как я с цветочницей, там, наверху… Интересно, как я выгляжу из ее глубины?

Я думаю, что он шутит. Шутит-утит… Но нет, ведь он меня и вправду утит. Вместе с моим утенком, который у меня внутри…

От Жана…

Это я брежу: нет у меня никакого утенка.

Ты ведь так шутишь, Микров? Помучаешь, а потом трахнешь.

Мой садист…

Ну, хватит уже. Я вижу твое лицо из-под воды: так нас видят рыбы. Долго же я могу не дышать. Но не бесконечно, милый!

Хватит! Я бьюсь, что есть силы, вода волнуется, лицо мужа плывет, он превращается в чудовище.

Он и есть чудовище. Я поняла: ты с далекой планеты гость. Вот почему моя девочка, моя маленькая Юлечка такая была…

Хватит! Я больше не могу, выпускаю воздух, я кричу, он меня слышит, крик мой слышит через поток пузырей, и под водой тоже передаются звуковые волны, но это уже не моя мысль, а его, и я вынуждена вдохнуть воду, гона орячая…

Я вся полна воды, вся… Я была пустая внутри, а теперь я полна воды…

Она мертва. Вода еще колышется. Я стою весь мокрый, вода стекает с кончиков моих пальцев. Я выбегаю из ванной, я мечусь по квартире, что-то ищу, но сам не могу понять – что? Или – кого? Вдруг до меня доходит, что я ищу ее, свою жонку, но она ведь лежит в ванной, мертвая. Нет, я ищу выпить. Да вот же она, водка – стоит, как стояла, в бутылке еще на два глотка. Я хватаю бутылку, подношу к губам, но замираю: нет, так не пойдет. Из горла вырвет. Наливаю в стакан, пью…

Возвращаюсь в ванну. Вода все еще колышется. И это самое странное. Кажется, что уже много времени прошло, но эта вода…