Сергей Саканский - Наблюдатели

Кто ты, Микров? Выходит, что, прожив с тобой столько мучительных лет, я и вовсе не узнала тебя?

Я думала, что ты чистый, а ты грязный.

Я думала, что ты честный, а ты лгун.

Я думала, что ты верный муж, рогоносец величавый, а ты кобель паршивый, скотина ты.

Я думала, что ты простачок, а ты хитрец.

Я думала, что ты гений, а ты злодей.

Я думала, что ты скромный, стеснительный, а ты, оказывается, так гнусно разнуздан, так мерзко развращен.

Я думала, что ты хочешь только меня, а ты…

Я думала, что ты любишь меня, а ты…

Мне очень плохо. Я чувствую себя размазанной по стенке. У меня будто что-то отняли, как отняли любимую игрушку, как отняли когда-то ребенка…

Вот, как бы и нет уже милого, карманного Микрова, резинового Микрова с дырочкой, которым можно свистеть…

– Мы сделаем это, – сухо говорю я.

– Не мы , моя детка, а ты, – говорит Жан.

– Как я это сделаю? Задушу его во сне? Проткну ему ухо шампуром для шашлыка?

– Ну, не кипятись!

– Утоплю его в горячей ванне? Нападу за углом в черной маске?

– Да брось ты дуру валять! Он просто отравится левой водочкой и все.

– Да? А где он ее возьмет?

– Купит в какой-то палатке.

– Ее попытаются идентифицировать, что тогда?

– Что попытаются?

– Определить, где он ее купил.

– Палаток в Москве – море разливанное. А водочка будет настоящая.

– Как это – настоящая?

– Элементарно, Ватсон! Один мой знакомый как раз недавно попался с водочкой, которая содержала цианиды. Два бомжа подохли прямо у него за палаткой. Поставщиков, разумеется, не нашли. Но водка эта по всей Москве разошлась, и менты ее знают. Так что, Микров мог эту водку в любой палатке купить.

Жан открывает шкафчик и достает бутылку водки, завернутую в яркий, подарочный пакет.

– Непроданный товар пришлось уничтожить. Я ему помогал с машиной. Ну, прихватил бутылочку на всякий случай…

Жан крутит бутылку в воздухе, забалтывает, с гулким стуком ставит на стол.

– Видишь, здесь даже змея-горыныча нет! – восклицает он.

– Кого нет? – удивляюсь я.

– Горыныча! Это когда водочка настоящая, то внутри крутится такой водоворотик, его змеем-горынычем зовут. А если это не водка, а бавленный спирт, то вместо горыныча там просто болтаются пузырьки. Смотри!

Жан берет бутылку и снова трясет ее. Я смотрю на эти взбалмошные пузырьки, и мне становится горько на душе.

– Все это хорошо, – говорю я. – Только Микров не будет пить эту водку. Он пьет только водку «Привет», кристалловского завода, или даже коньяк. Дешевый, конечно, но все-таки коньяк.

Жан смотрит на меня хитро, торжественные искры светятся в его глазах.

– А он и не будет пить эту водочку. Ты купишь бутылку «Привета» и перельешь эту водочку туда. Когда он выпьет, ты перельешь обратно, а «Привет» выбросишь в мусоропровод. Ну и… Привет!

Я грызу ногти. Возражаю:

– Есть еще одна деталь. У нас в жизни ни разу не было такого, чтобы я сама купила ему водочки.

– Да? А если ты пришла домой, стала доставать всякие продукты из пакета, невзначай достала бы эту водочку, и он бы спросил: чего это ты? А ты бы сказала: вот, подруга просила купить. А он, как алкоголик, не вытерпел бы и выпил ее… Ведь у него водка и часа простоять не может, ты же сама говорила!

– Только если она открытая. А запечатанная бутылка может и несколько дней простоять.

– А ты распечатай. Скажи, что купила себе на компресс, отлей в пузырек, а остальное – в холодильник поставь. А когда хряки наступят, перельешь и выбросишь.

– Какие хряки? Куда наступят?

– Ну, когда он кони кинет. Не понятно опять?

– Понятно.

Я хохочу, наверное – нервным смехом. Картина каких-то хряков, которые бегут, наступают на Микрова, затаптывают его… Другая картина: как я устанавливаю пластмассовую воронку, переливаю эту водочку … С пузырьками. Мне уже не смешно: я грызу ногти. Все это кажется нереальным, еще далеким во времени…

– Мы сделаем это сегодня, – говорит Жан.

Я смотрю на него умоляющим взглядом: не торопи!

Отрываюсь от монитора. Я уже несколько раз прочитал материалы, больше мне узнать нечего. Бездарности. Здесь и не нужен никакой генетический анализ – все и так ясно из этих формул и таблиц.

Я звоню по местному телефону, за мной приходят. Я говорю, что хочу поехать домой, все обдумать. Феэсбешник предлагает довести меня на машине. Я отказываюсь.

Возвращаюсь в свой корпус, разыскиваю адъюнкта Пульских, сообщаю, что уеду… И вряд ли буду завтра.