Сергей Саканский - Наблюдатели

…и все это вместе взятое – прерогатива темного, обделенного информацией, преимущественно, женского сознания.

За что я не люблю женщин?

За то же, за что не люблю дураков.

Я изнываю, я хочу, я дрожу…

Я кусаю губы, встаю на мостик, как перевернутый жук-попрыгунчик…

Был в детстве такой жук, он прыгал, щелкая головой, словно пружинкой. Один раз я убила такого жука. И плакала потом. И я знаю, за что убила его.

Я смеюсь:

– Жанчик, что ты там делаешь, за ширмой? Может, включаешь скрытую камеру? А потом на какой-нибудь канал продашь, бизнесмен? Ну, иди же ко мне!

– Да, блять! Гандон не могу найти, мать его…

Милый мой мальчик…

Почему я так ненавижу молодых – их бритые головы и квадратные рты? Я им завидую? Вовсе нет. Я не завидую, скажем, моим аспирантам, у которых вся жизнь впереди, как научная, так и просто – жизнь… Это целеустремленные мальчики, бедно одетые, живущие черт знает где и как, все свое время проводящие в «Кошке», все трое похожи друг на друга даже внешне, и, по крайней мере, из одного – выйдет настоящий зубр науки.

Я не завидую молодости как таковой – просто она наглядно, словно некий живой график, показывает общую деградацию человечества, вектор, противоположный прогрессу. Вопрос – развивается или деградирует человечество – закрыт для меня. Только постоянным нравственным падением можно объяснить извечный конфликт между отцами и детьми, между молодостью и старостью. Если бы в мире шел обратный процесс, то взаимоотношения между поколениями были совершенно другими…

Я убила этого жука за то, что он слишком много на себя брал. Жук не должен прыгать – он не кузнечик. Но я плакала потом, потому что мне всегда было жалко насекомых, которых убивали в Марьиной роще мальчишки. Их было более жалко, чем мальчишек самих, и я желала смерти этим мальчишкам. Впрочем, многие из них умерли молодыми: кого в девяностые убили, кто от водки сгорел.

Был такой Витя Пименов. Он ловил божьих коровок, а потом созывал девчонок – смотреть. У него была малиновая пилотка с кисточкой, и он говорил, что он – палач. Она клал божьих коровок на красный кирпич, десяток или больше, и растирал их сверху другим кирпичом. А мы плакали, терли кулачками глаза. Думаю, как садист этот Витя Пименов не убийством наслаждался, а слезами. Он стал каким-то средней руки бизнесменом, был зверски истерзан и убит за долги. Не знаю, плакала ли его жена, и кто ее слезами насладился.

Задним числом запоздало начинаю понимать, что сталинские соколы и орлы, уничтожая врагов народа, были по-своему правы: надо только ясно и обоснованно сформулировать, кого можно считать врагом народа и почему, понять, что такое народ вообще, и какой имеется в виду народ.

Народ ненавидит интеллигенцию, поскольку она мешает ему жить, навязывает мораль и право, тычет его носом в собственное дерьмо.

Так называемый интеллигент действительно является врагом народа, потому что он, по определению, промышляет истину, а истина, безусловно, является врагом человечества.

За истину никто тебе не скажет спасибо. За истину тебя только убьют.

Астрологи просто не знают устройства Вселенной, для них звезды по-прежнему, как и пять тысяч лет назад – не более чем прорехи в черном бархатном куполе н…

…танная лучшими умами человечества, а вот апологету какого-нибудь изотерического учения гораздо труднее: ему приходится выкручиваться самому. Поэтому для него лучший способ выиграть диспут – это закончить диспут. И христианину не страшно вести теологический спор, поскольку за ним стоит многовековая база казуистики, нарабо…

Одни люди зарабатывают деньги, другие их получают: те же самые деньги, и так будет всегда. Взять, к примеру, Винсента Ван Гога – сумма, которую он заработал в течение своей жизни, написав некое количество картин, с трудом поддается исчислению, зато хорошо известна сумма, которую он получил от продажи одной-единственной работы – четыреста франков. Однако вот уже более ста лет картины несчастного приносят кому-то доход, служат средством накопления, производят в мире все новые и новые деньги, и с каждым годом множится, словно клубок червей, эта довольная толпа паразитов. Так будет и с моими курями. Открытие, к которому я уже вплотную подошел, конечно, обеспечит мне безбедную старость, но сколько немыслимых денег принесет оно после моей смерти, сколько опарышей вырастет на нем, словно на куче дерьма?