Сергей Саканский - Наблюдатели

Человек тем более омерзителен, что может производно оперировать понятиями тело и душа, он может делать это сколь угодно долго и по любому поводу.

Такое удобное разделение придумано на ранних этапах цивилизации и обусловлено, опять же, двойственной природой человеческого сознания.

Можно было бы сказать, человек не виноват в том, что он так устроен, не виноват как биологический вид, подобно тому, как хищник не виноват перед своей жертвой. Если бы человек сплошь и рядом не пользовался собственным несовершенством, а искренне пытался его преодолеть.

И все же человек вызывает жалость и сострадание, не как вид на общем фоне биосферы планеты, а именно один, отдельно взятый человечек, взаимодействующий не с природой, а лишь с себе подобными существами.

Люди делятся на мужчин и женщин отнюдь не по наличию или отсутствию каких-то там органов. Женское и мужское начала есть в каждой человеческой особи в произвольных пропорциях: большинство людей – это женщины-мужчины и мужчины-женщины, и сравнительно редко встречаются женщины-женщины и мужчины-мужчины.

Лично во мне процентов на двадцать женщины, и примерно столько же мужчины – в моей жонке. Может быть, именно по этому принципу и составляются пары, чтобы в сумме получить сто на сто. И может быть, именно потому муж и жена всегда внешне чем-то похожи друг на друга. Именно эта похожесть супругов и есть признак того, что данный брак совершенен, что эти двое действительно нашли друг друга, как мифические инь и ян. Но с моей Ленкой у меня нет ровным счетом ничего общего…

Мужчина должен быть главой семьи, заботится о семье, кормить ее.

Ну, а что если он на две трети женщина?

Скажем, этот молодой человек, этот Полянский Жан, столь недавно и неожиданно вошедший в мою жизнь? Женское начало в нем явно превалирует над мужским, иногда мне кажется, будто я вижу эту маленькую женщину внутри него, которая карабкается, подтягиваясь за ключицы, выглядывая из прорезей глаз.

Сестра его, наоборот, несет внутри что-то сильное, мужское… И вместе с тем, снаружи – это милая, маленькая, удивительно красивая женщина.

Рыженькая… Сестра его…

Есть ли у нее в Москве кто-нибудь – хотел бы я знать? Могу ли я закрутить с ней тайный роман?

Вчера я должен был передать Жану куриные накладные и бланки доверенностей. Жан уезжал за товаром и прислал на встречу сестру. Мы проговорили всего несколько минут, для приличия, чтобы не походить на шпионов, которые пересеклись у метро только для того, чтобы молча передать друг другу пакет.

Я ехал обратно и мечтал о ней. Увы, вряд ли я даже имею право мечтать о такой женщине, такие женщины никогда не принимали всерьез мне подобных, они играют только с сильными, с богатыми, ибо слишком хорошо знают себе цену.

Ночью я почувствовал ужасное, воистину фантастическое возбуждение и пришел к моей жонке. Странно, но мое состояние овладело и ее телом: моя куколка, совершенно размагнитив мозги, полностью расплавилась и растеклась, визжала, как свинья, звала мамочку, шептала бессвязные слова…

В такие, моменты, вопреки всякой научной логике, думаешь, что действительно могут существовать какие-то телепатические волны.

Я был тоже хорош: сделал куннилингус и многие другие непотребства. Если бы моя дурочка понимала, что в эти минуты ее и вовсе не было, так как я ее выключил, представляя на ее месте другую…

Мое небольшое открытие переворачивает многие догмы, предлагает по-новому взглянуть на казалось бы банальные истины, например, доказывает полную абсурдность феминизма: за какие права бороться, и чьи, если мы даже не сможем определить наверняка, какого пола существо, стоящее перед нами?

Что если еще дальше, как это всегда требует научный метод познания, развить эту доморощенную теорию? Например, по аналогии, если не каждый мужчина – мужчина, то, может быть, и не каждый человек – человек?

Допустим, на тридцать процентов он человек, а на семьдесят – животное. Как и в первом случае, здесь нет, и не может быть выделенного в чистом виде вещества, чистой истины.

Возвращаясь домой после обычной короткой встречи с Жаном и еще благоухая им, я спокойно и прямо смотрю в глаза своему мужу, хотя я должна чувствовать если не вину, то хотя бы стыд. Нет, и близко нет никаких таких чувств, только почему-то хочется размахнуться далеко-далеко и шмякнуть Микрова по морде, насколько хватит силы…

А профессор в последнее время стал каким-то бешеным в чопорной супружеской постели, видимо, так действует на него золотая осень: вылитый Пушкин… Я ловлю себя на том, что мне уже совершенно не мучителен этот суровый обряд: я ощущаю Жана и никого больше, и никакого Микрова в этой постели нет.