Энн Пэтчетт - На пороге чудес

Он пошел следом за ней к входной двери и остановился прямо за ее спиной. Пока она шарила в сумочке в поисках ключей, он загораживал ее от ветра. Его забота растрогала Марину, она почувствовала комок в горле, не сумела взять себя в руки и заплакала.

Отчего? Из-за Карен и того письма?

Из-за Андерса, написавшего его, или из-за мальчишек в пижамных штанах? А может, виновником был лариам?

Когда она принимала таблетки, любые пустяки могли вызвать у нее слезы — газетные истории, песни по радио.

А может, все дело в том, что она отдала бы что угодно, чтобы эту чашу, то есть командировку в Бразилию, пронесли мимо нее?

Она повернулась и обняла мистера Фокса за шею. Он поцеловал ее прямо там, под уличным фонарем. Их могли видеть все, кто проезжал мимо. Она крепко прижалась к нему, словно их хотели оттащить друг от друга.

Плевать на мороз и ветер. Теперь ничего не имело значения. Раньше они делали все неправильно, принимали ужасные решения — ждать и смотреть, как будут развиваться их отношения, не демонстрировать их открыто. Они не хотели давать повод для сплетен, тем более, что сами ни в чем не были уверены. Мистер Фокс всегда тут же говорил ей, что у их отношений нет будущего, проблема в его возрасте. Он слишком стар для нее. Даже когда они лежали в постели — его рука под ее спиной, ее голова у него на груди — он говорил, что умрет намного раньше и оставит ее одну. Лучше бы она нашла себе партнера своего возраста и не тратила на него свои молодые годы…

— Прямо сию минуту? — с издевкой спрашивала она. — Я должна прямо сейчас встать с постели и идти искать партнера?

Тогда он прижимал ее к себе еще крепче и целовал в макушку.

— Нет, — он гладил ладонью ее голое плечо. — Пожалуй, не сейчас. Немножко подожди.

— Знаешь что? Это я умру первой. У меня на это больше шансов, — она говорила так, потому что очень хотела продолжения их романа; к тому же — она опиралась и на медицинский факт: молодые очень часто уходили из жизни раньше старшего поколения.

Но в этот вечер она посмотрела на их разговоры в ином свете: сейчас, когда они целовались, над ними витал призрак ее смерти.

Конечно, если следовать логике, смерть Андерса не могла ничего предвещать для Марины; но Андерс умер, а ведь перед своим отъездом он и не предполагал, что не вернется домой. Не думала об этом и Карен, иначе она никогда не отпустила бы мужа в Бразилию.

Мистер Фокс жалел, искренне жалел, что попросил Марину лететь в командировку. Он так и сказал. В ответ Марина призналась, как она страшно жалеет, что согласилась. Но она была очень хорошей студенткой, и очень хорошим доктором, и очень хорошей сотрудницей, любовницей и другом, и если ее просили о чем-нибудь, она выполняла просьбу, будучи уверенной, что раз человек просит, значит, ему это важно. Она добилась успехов в жизни, потому что редко отклоняла просьбы. Так почему же ей изменять своим правилам теперь?

Они оба стукнулись ногами о кофейный столик, когда шли по дому, не зажигая света. Прижались к стене в тесном коридоре. Ворвались в спальню, упали на постель и до изнеможения исчерпали любовь и гнев, извинения и прощение, все, что могло прийти им в голову и выразить то, для чего они не находили слов. Когда все закончилось, они заснули, изнеможенные.

И тут Марина закричала.

Как это случилось, она и сама не могла объяснить. Прошла целая минута, а она никак не могла проснуться и продолжала жить в чертогах своего сна, где единственным выбором был крик. Открыв глаза, она увидела испуганное лицо мистера Фокса. Он держал ее за плечи и, казалось, был готов закричать и сам. Она едва не спросила его, что случилось, но потом все вспомнила.

— Я принимаю лариам, — сообщила Марина. Во рту не было слюны, и без этой смазки слова прилипали к ее губам. — Его побочное действие — кошмары.

Она соскочила с постели и, присев на корточки, накинула на плечи простыню. Закрыла лицо руками. Ей казалось, что она слышит шорох пота, текущего по ее шее. Теперь она проснулась окончательно.

Ее рейс в шесть сорок пять утра из аэропорта Сент-Пол — Миннеаполис.

Она еще успеет собрать вещи, полить цветы и вытащить из холодильника скоропортящиеся продукты.

Вот только нужно встать на ноги.

Мистер Фокс сел рядом с ней и обнял ее за колени.

— Что тебе приснилось? — спросил он.

Она хотела сказать ему правду, потому что любила его. Но не знала, как выразить свой сон словами. И она ответила ему так же, как в детстве отвечала матери: это было что-то ужасное, но что именно, она не помнит…