Ричард Мораис - Путь длиной в сто шагов

Граф оставил без внимания экскременты своей собаки, несмотря на то что знак, предписывавший парижанам убирать за своими животными, стоял прямо перед нами, и добавил задумчиво, когда мы пошли дальше:

– Будьте очень осторожны. Правительство разгонит эту демонстрацию. Будьте уверены. Не умеют они изящно решать такие проблемы.

В половине одиннадцатого утра толпа демонстрантов у Триумфальной арки как будто собралась окончательно, и мы двинулись вперед, держась за руки и скандируя по команде из мегафона, под звуки африканских барабанов и свист. Пока мы шли по Елисейским Полям, я оглядел все это людское море, украшенное транспарантами и плакатами, и увидел, что в соседних рядах шли и Ален Дюкасс, и Жоэль Робюшон. Я был в буквальном смысле слова окружен цветом французской гастрономии. Настроение в толпе было самое добродушное.

Предостережение графа де Нанси вдруг показалась слишком мрачным, драматичным и неуместным. Сияло солнце. Полицейские скучали. Рядом с французскими зеваками стояли богатые семьи из Саудовской Аравии и Кувейта, женщины в парандже, стайки детишек у их ног – все стояли вдоль Елисейских Полей и махали нам.

Меньше чем через час первые ряды демонстрантов дошли до противоположного берега Сены и оказались перед зданием Национального собрания. Там, как мы и ожидали, нас остановила фаланга полицейских в касках и со щитами, стоявшая за импровизированной полукруглой загородкой из стальных решеток – эта загородка не давала протестующим подняться на ступени Национального собрания и помешать работе парламента. Однако перед загородкой была установлена сцена с трибуной и микрофоном, и следующим запланированным этапом демонстрации должны были стать речи.

Мы, находившиеся в средней части колонны, намеревались продвинуться вперед, однако когда мы проходили площадь Согласия и уже собирались перейти через мост, из сада Тюильри позади нас выбежала целая толпа анархистов с повязками на лицах. Они замешались в наши ряды.

Не могу сказать точно, что произошло дальше, но в полицию вдруг полетели камни, бутылки с коктейлем Молотова и петарды. Полиция, вооруженная дубинками и щитами, тут же бросилась вперед и начала теснить нас обратно через мост.

В толпе закричали, мост заволокло дымом слезоточивого газа, подожженные машины взрывались, с ужасным треском опускались дубинки полицейских на головы демонстрантов.

Мы оказались в ловушке, с одной стороны поджимаемые полицией, с другой – анархистами.

Бой продлился недолго, и никто из моих людей не пострадал, как, впрочем, и никто из тех, кого я знал лично. В прессе сообщили, что девяносто демонстрантов из двадцати пяти тысяч и восемь полицейских были доставлены в больницы и что было подожжено и уничтожено одиннадцать машин.

Однако испытанный нами ужас: окровавленные головы, слепящий дым и пронзительные крики, – все это потрясало до глубины души, поражало и отрезвляло. Этот ужас пробудил во мне первобытный страх из прошлого, страх перед озаряемой светом факелов толпой, шедшей по Нипиан-Си-роуд. Когда я увидел конных полицейских, которые врезались в толпу, размахивая дубинками, меня охватил животный ужас. Я схватил за руку стоявшего рядом Жана Люка и заставил его повернуть вместе со мной и побежать против хода движения толпы к площади Согласия, навстречу наступавшим анархистам.

Последние в итоге оттеснили нас в сторону, на ступени, ведущие к реке, где, по счастливой случайности, под мостом была пришвартована баржа. Находившаяся на борту чета пожилых хиппи уже разматывала веревки, чтобы отчалить как можно быстрее и уплыть от горящих обломков, падавших с моста в воду и к ним на палубу. Они заметили нас и крикнули:

– Сюда, быстрее!

Нам с Жаном Люком каким-то образом удалось запрыгнуть на баржу вместе с двумя-тремя другими. Мы с грохотом приземлились на палубу, и баржа отчалила.

– Вот ведь дерьмо! Дерьмо! – твердил с перепугу бедный парнишка, его трясло.

Драка на мосту медленно удалялась. Я помню ощущение движения, путешествия, легкого ветра. Приютившие нас люди были милыми, с длинными вьющимися седыми волосами и тихими голосами, они усадили нас на палубу лицом к солнцу, укрыли тяжелыми покрывалами и подали по рюмочке коньяку, от шока, как они сказали.

Мы мягко скользили по глянцевой Сене, мимо Эйфелевой башни, мимо Дома французского радио, под мостом д’Исси, пока наконец не доплыли до острова Бийнкур в предместьях. Там пожилая пара пришвартовала баржу и высадила нас на пристани. Мы от души поблагодарили их, записали имена своих спасителей, и я позвонил Мехтаб, чтобы она приехала забрать нас.