Манфред Грегор - Мост

Явился еще один связной. Он прибыл с наблюдательного пункта на колокольне городской церкви. В донесении сообщалось: «Обнаруженные ранее передовые части американцев после короткой перестрелки у въезда на мост отошли. Мост в наших руках. Уничтожено два танка противника».

«Черт побери, — подумал генерал, — ну и молодцы эти ребята!» И перед ним, правда очень смутно, промелькнули лица мальчиков. Генералу приходилось видеть слишком много лиц, чтобы запоминать каждое в отдельности.

Все произошло в точности так, как он рассчитывал. Американцы выслали к мосту усиленный дозор, были встречены огнем и согласно приказу отступили. Генерал ясно представлял себе дальнейший ход событий. Штурмовики, артиллерия, разведывательный дозор и снова штурмовики, артиллерия, разведдозор, до тех пор пока разведчики не доложат: «Мост очищен!»

Так американцы теснили немецкие войска, начиная от самой границы. Что за чертова стратегия! Ее цель — во что бы то ни стало сберечь своих солдат. Самолеты и артиллерия, самолеты и артиллерия снова и снова перепахивают землю, пока солдаты в серо-зеленой форме, измотанные, обессиленные, истекающие кровью, не вылезут из своих нор и не потащатся, шатаясь, на восток, чтобы через два-три километра опять зарыться в землю. И тогда все начинается снова — самолеты и артиллерия, самолеты и артиллерия…

Прибыл еще один связной. Наблюдатель на колокольне докладывал: «Три штурмовика противника типа «мустанг» атакуют мост бортовым оружием и реактивными снарядами. Бомб не сбрасывают».

Перед мысленным взором генерала вновь смутно промелькнули семь ребячьих лиц, но тут он обратил внимание на последние слова донесения: «Бомб не сбрасывают».

Все ясно: американцы хотят сохранить мост. Генерал опять посмотрел на часы. 5 часов 6 минут. Он приказал вызвать лейтенанта — командира саперов, расположившегося со своими людьми перед домом и уже несколько часов ожидавшего боевого приказа.

— Хампель, — сказал генерал, — мы все-таки еще преподнесем американцам небольшой сюрприз. Мы взорвем мост. Возьмите шесть человек и отправляйтесь. Будьте осторожны, Хампель, возможен налет штурмовиков и даже встреча с танками!

Хампель отдал честь и направился к двери. Но прежде чем он вышел, генерал сказал:

— Минутку, Хампель. Передайте ребятам там, на мосту, что они могут идти по домам.

— Слушаюсь, господин генерал!

Хампель опять повернулся к двери, но генерал снова задержал его на пороге:

— И еще, Хампель, скажите ребятам, что я горжусь ими!

Он сказал это так, словно пытался оправдаться перед самим собой. И стал собираться в дорогу. А выйдя из помещения, вспомнил, что оставил в столе портрет жены. Он вернулся и вынул из ящика фотографию в изящной серебряной рамке. «Жаль всё-таки, — подумал генерал, и лица мальчиков у моста опять замаячили у него перед глазами, — жаль, что у нас нет детей».

И он остановился, неприятно задетый внезапной мыслью: «А ты отдал бы этот приказ, если бы среди них был и твой сын?». Генерал сунул портрет в карман. «Странно, — подумал он, стараясь отогнать мысль о семи подростках, — после трёх лет пребывания в России я вдруг стал сентиментальным!».

Трое на мосту решили уходить.

— Ступайте вперёд, — сказал Вальтер Форст, — я догоню вас, только гляну ещё разок, всё ли в порядке, а то как бы там внизу чего не вышло.

Он помахал им рукой. Шольтен перекинул автомат через плечо. Мутц взял карабин, и они вдвоём пошли по мосту на восточный берег, где остановились, поджидая.

В ту же минуту раздался грохот взрыва, справа и слева от моста сероватым едким туманом взвивался дым, и сразу же их настигла воздушная волна. Шольтен и Мутц бросились сквозь дым назад.

— Что случилось, Вальтер? — кричали они.

Ответа не было.

В сущности, его никто не любил. Был он коренаст, но не казался сильным, держался ловко и уверенно, но был холоден и необщителен. Дома, сколько Вальтер себя помнил, никто никогда ему не приказывал, исключая, разумеется, штандартенфюрера, но на его приказания сын отвечал подчёркнутым пренебрежением. Возможно, из него вышел бы неплохой вожак организации «Гитлерюгенд». Для этого у него были все данные. Но он доставил бы тем самым удовольствие штандартенфюреру, а одного этого было достаточно, чтобы Вальтер отклонил любое предложение такого рода. Отца он ненавидел. Активный член нацистской партии, его отец в отношении вышестоящих был угодливо и лицемерно почтителен, а с подчинёнными так жесток и груб, что иногда это отдавало садизмом. Особенно жестоко штандартенфюрер обращался с женой, матерью Вальтера.