Теннесси Уильямс - Желание и чернокожий массажист. Пьесы и рассказы

К л э р. О, это вопрос, на который должен быть…

Ф е л и ч е. Ответ…

Клэр. Да, но его, наверное, должны задавать во всяких там анкетах или интервью…

Ф е л и ч е. Разные организации, такие…

Клэр. Которым самим все равно.

Ф е л и ч е. Да, и они пытаются быть объективными.

К л э р. Я положу визитку под бабушкину свадебную фотографию, на всякий случай…

Ф е л и ч е. Который возникнет скоро…

Клэр. Но так или иначе, а она там, и известно где. Ну, что у нас дальше? Я беру трубку? Нет, ракушку, прикладываю к уху и вспоминаю время, когда отец возил нас на побережье.

Ф е л и ч е. Возил нас на залив. (Снова включает магнитофон.)

Клэр. Морской залив — чайки, приливы, дюны…

Ф е л и ч е. Несмотря на протесты матери, он все же повез нас туда как-то летом. Мы были еще детьми, и как раз перед школой…

К л э р. А мама не захотела жить в «Лорелее» на самом берегу, и пришлось поселиться в «Коммерции», в деловом районе. Мы топали мимо муниципалитета в длиннющих халатах, а мама все время пилила папу: «Я ведь счета проверила. Еще денек — и выкатываемся».

Ф е л и ч е. Отец сначала просто лениво усмехался, лежа на песке, но в конце концов заорал на нее: «Иди обратно в свою «Коммерцию» и перепроверь еще раз. Вычитай, дели, но здесь больше не возникай! Из-за тебя и солнце скрылось!»

К л э р. И он поднял нас, и мы пошли в другое место…

Ф е л и ч е. Подальше от муниципалитета, мимо маяка, прямо в дюны. Там сбросил костюм — без него он был гораздо красивее, — и мы тоже разделились, и понес меня на своих гладких золотых плечах прямо в воду, бросил — и я сразу же научился плавать, будто умел всегда…

Клэр (i показывая на публику). Феличе, там кто-то сел спиной к сцене, он что — лекцию читает?

Феличе. Это же переводчик.

Клэр. Господи, и он переводит им то, что мы говорим?

Феличе. Конечно, и объясняет систему, по которой играем. Для этого он и пришел.

Клэр (чуть не плача). Но я не знаю, что дальше, я…

Феличе. Зато я знаю.

Клэр. Правда? И что же? Сидеть и весь день смотреть на вытертый ковер, на эту розу, ждать, когда она совсем завянет?

Ф е л и ч е. А что тебе еще делать? Или ты хочешь проявить активность и испортить пьесу?

К л э р. Да нет, ничего я не хочу. Вся моя активность в том, что я целый день, а иногда даже ночью брожу по дому, словно что-то замышляя. И, кажется, знаю что.

Ф е л и ч е. И что же?

К л э р. А то, что хочу выйти! Выйти — это крик души! — хочу выйти!

Ф е л и ч е. Ты хочешь выйти и кого-нибудь позвать?

Клэр. Да, выйду — и позову.

Ф е л и ч е. Так выходи!

Клэр. Одна? Только не одна!

Ф е л и ч е. В такой прекрасный вечер женщина сама может выйти и кого-нибудь позвать.

К л э р. А мы выйдем и позовем кого-нибудь вместе.

Ф е л и ч е. Я не могу, мне придется остаться.

Клэр. Это почему?

Ф е л и ч е. Охранять дом от…

К л э р. От кого?

Ф е л и ч е. От непрошенных гостей! Кто-то ведь должен остаться — так это буду я, а ты, Клэр, иди и зови. Сегодня утром, вставая, ты, наверное, уже знала, что этот день будет для тебя необычным, не таким, как все предыдущие. В этот день ты выйдешь и позовешь кого-то, будешь улыбаться, радостно болтать. Смотри, ты вымыла голову — она теперь стала пшеничного цвета. А как красиво заколоты волосы! А глаза — смыла серебристо-голубую краску, и теперь у тебя ну просто ангельский лик! С таким лицом да в такую погоду — ну давай же, действуй, зови! Знаешь, что тебе надо сделать? Везде, куда будешь заходить, говори так: «О, какая же я дура — выйти без сигарет!» Тебе, конечно, дадут, а ты сунь их в сумку, принеси домой, и мы с тобой покурим. Давай же, иди! ( Открывает ей дверь.)

Клэр. Зачем ты открыл дверь?

Ф е л и ч е. Чтобы ты вышла.

К л э р. О, какое внимание! Ты так любезен — открыл дверь и хочешь, чтоб я вышла без перчаток и зонтика? Но все же тебе не хватает воображения, раз ты представил, что я выйду одна. (Несколько секунд они стоят у открытой двери и смотрят друг на друга: ее руки и губы дрожат, его рот кривится в легкой и нежной улыбке.) Представь-ка, вот я выхожу одна, а перед домом толпа, скорая помощь, полиция — все это уже однажды было… Нет, одна я не выйду. (Захлопывает дверь.) Да меня и ноги-то не понесут. А что до улыбок и разговоров, то на что я гожусь с кукольным выражением лица и слипшимися от пота волосами… О, да меня никто и не позовет — что ты, какие друзья?.. Разве кто-нибудь из цветных, какая-нибудь девка, — если ей позволят.

Ф е л и ч е. Это твоя идея, ты все кричала: «Выйду!» Ты, а не я.