Теннесси Уильямс - Желание и чернокожий массажист. Пьесы и рассказы

К э т р и н. О, простите меня!

Доктор. Виноват.

(Кэтрин смотрит ему вслед, пока он входит в дом .)

Сестра Фелисити. Сядьте и успокойтесь. И ждите, когда выйдут ваши близкие.

Свет меркнет.

Кэтрин достает из лакированного портсигара сигарету и закуривает. Последующие быстрые ритмичные реплики персонажи произносят в ходе быстрых, похожих на танец движений: сестра в накрахмаленном белом халате — он должен шелестеть — бегает за девушкой вокруг белого плетеного столика и таких же стульев; все это может сопровождаться быстрой музыкой.

Сестра. Что взяли из коробки?

Кэтрин. Всего лишь сигарету.

Сестра. А ну ее обратно!

Кэтрин. Уж поздно, я курю.

Сестра. Давайте-ка, давайте.

Кэтрин. Но дайте докурить.

Сестра. Давайте-ка сюда. Вы знаете, в Сент-Мэрис курить запрещено.

Кэтрин. Но сейчас мы не в Сент-Мэрис, оттуда мы ушли.

Сестра. Однако же покамест вы под моим надзором, и права не имею курить вам разрешить. В последний раз курили и уронили прямо на платье сигарету — и начался пожар.

Кэтрин. Нет, не было пожара. Прожгла я просто в юбке дыру, все потому, что была я без сознания от всех этих лекарств. ( Эти слова она произносит стоя позади белого плетеного стула. Реплики начинают наскакивать одна на другую.)

Сестра. Давайте быстро, Кэтрин!

К э т р и н. Не будьте же занудой!

С е с т р а. А за непослушание расплатитесь потом.

К э т р и н. Ну ладно, расплачусь я.

Сестра. Давайте сигарету, или пишу я рапорт, чтоб вас опять туда — в отделение для буйных, вот только не дадите… (Дважды хлопает в ладоши, а затем вытягивает над столом руку.)

К э т р и н. Я вовсе не из буйных!

Сестра. Давайте сигарету! Держать мне сколько руку?

Кэтрин. Ну нате вот, возьмите! ( Тычет зажженным концом сигареты в ладонь сестры, та вскакивает и прикладывает ладонь к губам.)

Сестра. Вы обожгли меня!

Кэтрин. Простите, не хотела.

Сестра (возмущенно, воя от боли). Нарочно обожгли!

Кэтрин. Просили сигарету — вот я и отдала…

Сестра. Зажженным-то концом…

К э т р и н. О, как мне надоели опека и угрозы!

Сестра (властно). Садитесь.

(Кэтрин неохотно садится в кресло на авансцене лицом к публике. Сестра дует на пораненную ладонь. И тут из дома раздается жужжание электрического миксера.)

Кэтрин. A-а, недремлющий миксер: значит, сейчас ровно пять, и тете Ви пора пить дайкири — по ней можно проверять часы. (Она почти готова рассмеяться. Потом делает глубокий, дрожащий вдох и прислоняется к спинке, но ее сжатые в кулаки руки остаются на белых подлокотниках плетеного кресла.) Значит, мы в саду Себастьяна. Мой Бог, я сейчас расплачусь!

Сестра. Лекарство перед уходом принимали?

Кэтрин. Нет, не принимала. Но ведь вы-то мне его дадите?

Сестра (почти нежно). А вот и не дам. Не велено. Может, доктор даст.

Кэтрин. Этот молодой блондин — я чуть на него не налетела!

Сестра. Да. Это молодой врач из другой больницы.

Кэтрин. Какой больницы?

Сестра. Нетрудно догадаться…

(.В окне появляется доктор.)

Кэтрин (резко вставая ). Я знала, что за мной следят, он там, в окне, вон уставился!

Сестра. Сядьте и успокойтесь. Сейчас выйдут ваши близкие.

Кэтрин (вместе с ней). Так он из Лайонс-Вью!

(Она подходит к окну. Доктор мгновенно скрывается в дымке белых тюлевых штор .)

Сестра (вставая и делая сдерживающий жест, почти с сочувствием). Сядьте, милочка.

Кэтрин. Так это же доктор из Лайонс-Вью!

С е с т р а. Да успокойтесь…

Кэтрин. Когда же я перестану носиться по этой крутой белой улице в Кабеса-де-Лобо?

Сестра. Кэтрин, милочка, сядьте.

Кэтрин. Сестра, а ведь я его любила! И почему он не позволил мне себя спасти? Ведь я пыталась — схватила его за руку, но, сестра, он ударил меня и побежал — и совсем не туда!

Сестра. Кэтрин, милочка, успокойтесь. ( Чихает.)

Кэтрин. Будьте здоровы! (Произносит это механически, все еще глядя в окно.)

Сестра. Спасибо.

К э т р и н. А доктор все еще у окна, но он слишком белый, чтобы прятаться за занавесками. Отражает свет и сквозь них просвечивается. (Отворачивается.) А блондины были следующими в нашем «меню».

Сестра. Пора успокоиться. Тихо, милочка, тихо.

Кэтрин. Кузен Себастьян тогда сказал: «У меня на блондинов прямо голод, брюнеты надоели, а по блондинам я просто изголодался». У него и рекламы-то все были с севера, из стран, где живут блондины. Наверное, он уже заказал нам номер где-нибудь в Копенгагене или Стокгольме. «Надоели темные, хочется чего-нибудь светленького». Он говорил о людях, будто это блюда в меню: «Вот этот с виду деликатесик, а вот тот вкуснятинка» или «Там вон ни рыба ни мясо». Наверное, он и в самом деле совсем изголодался: жил-то ведь на одних таблетках и этих салатах.