Теннесси Уильямс: Желание и чернокожий массажист. Пьесы и рассказы

— Мадам, — говорил выдуманный гость. — Какое красивое у вас сегодня платье!

— О, вам нравится? — вскрикивала Сюзи в ответ.

— Да, оно так идет к вашим глазам, — отвечал гость.

Затем Сюзи чмокала губами — будто целуется, сначала тихо, потом громче, а затем садилась в кресло-качалку и начинала раскачиваться, постанывая: «Ах-ах-ах!» И после небольшой паузы вскрикивала: «О, нет-нет-нет!» Ну, а потом, после следующей паузы, разговор возобновлялся и переходил на личность Флоренс Доминго. Оценки давались нелестные: и самой Флоренс, и тому, что она собирает оберточную фольгу, и тому, что она кладет в пакет своей родственницы.

— Мадам, — кричал гость. — да ей же не место в приличном доме!

— Конечно, не место, — громко соглашалась Сюзи, зная, что Флоренс ее внимательно слушает. Флоренс не до конца верила в то, что это настоящий, а не выдуманный гость, но доказательств у нее не было, а поскольку сомнения не переставали ее терзать, она решила кое-что предпринять.

И предприняла.

Изабел Холли, вдова, которой принадлежал этот дом, мужественно терпела весь этот — как его назвать? — бедлам. Но когда мисс Доминго вошла однажды вечером в дом с небольшим свертком с надписью «динамит», хозяйка поняла — скоро что-то произойдет.

Ждать она не стала, а тут же, в чем была — в лифчике и спортивных брюках, — выскочила на улицу, и не успела забежать за угол, как квартал потряс сильный взрыв. Она бежала и бежала, дрожа от холода, пока не прибежала в парк, — тот, который рядом с Кабильдо. Там она остановилась, упала на колени и несколько часов молилась. И только после этого пошла обратно.

Когда Изабел Холли подошла к своему дому на Бербон-стрит, она увидела жуткую картину. Дом был отчасти в руинах. В комнатах стояла тишина. Пройдя по холлу на цыпочках, миссис Холли обнаружила человек двадцать, лежащих в крови, без движения — лишь некоторые хрипло дышали. Среди них был и вымогатель Кобб. Весь пол и ступеньки лестницы были усыпаны чем-то блестящим; вначале она подумала, что это битое стекло, но потом, подняв несколько кругляшек, поняла, что в руках у нее монеты. Очевидно, эти деньги во время взрыва растеряли кредиторы старика; у них просто не было сил их собрать. А деньги, наверное, добывались не без боя.

Изабел Холли попыталась собраться с мыслями, но они стали растекаться, словно вода из разбитого кувшина; к тому же силы ее были на исходе. Поэтому она решила отложить все назавтра и пошла в спальню. Под дверью она нашла конверт с запиской, которая ее еще более озадачила.

Записка была следующего содержания:

«Моя дорогая миссис Холли, полагаю, что к данному моменту тот кошмар, который происходил в Вашем доме, благодаря силе моих убеждений прекращен. Жаль, что не смогу дождаться, чтобы утешить Вас в Вашей печали и смятении из-за случившегося. Однако скоро мы увидимся и сможем пообщаться.

Искренне Ваш — Кристофер Д. Космос.»

Последующие недели прошли чрезвычайно спокойно. Все трое неисправимых жильцов сидели в своих комнатах и не выходили наверное, очень испугались. Кредиторы больше не появлялись. Пришли плотники и тихо починили поломки. Почтальоны на цыпочках поднимались по лестницам, осторожно стучали в двери и отдавали жильцам письма и телеграммы. Вдруг тюки и чемоданы начали перемещаться из комнат в нижний холл, и миссис Холли стала подозревать, что жильцы делают какие-то приготовления.

Через несколько дней ее лучшие подозрения подтвердились она получила от них записку.

«Вследствие происшедшего, говорилось в ней, — мы решили дольше здесь не задерживаться. Наше решение абсолютно неизменно, и мы предпочли бы его не обсуждать». И подписи — Флоренс Доминго, Сюзи Пэттен, Режис де Винтер.

После отъезда жильцов Изабел почувствовала, что ей стало трудно на чем-либо сосредоточиться. Днем, не находя себе места, она нередко садилась за кухонный стол или на незаправленную постель и бормотала:

— Я должна сосредоточиться, я просто должна сосредоточиться.

Но это ей не помогало — ничуть не помогало. О да, временами казалось, будто она о чем-то думает, но оформить свои мысли она не могла. Получалось, как с кусочком сахара, который попал в чашку с горячим чаем и пытается уцелеть. Мысли растворялись и исчезали.

Наконец она решила снова пойти к метафизику. На дверях его дома висела записка: «Уехал во Флориду, чтобы оставаться вечно молодым. С нежной любовью ко всем моим врагам. Всего доброго!» Несколько секунд она в отчаянии смотрела на записку, а потом повернулась и хотела уйти. Но в это время из-под двери выскочила маленькая белая мышка и бросила к ее ногам конверт, точно такой же, какой оставил под ее дверью Кристофер Космос сразу после взрыва. Она разорвала его и прочитала следующее: «Я вернулся и сплю в вашей спальне. Не будите раньше семи. У нас была долгая и трудная поездка вокруг мыса солнечного штата; теперь нужно как следует отдохнуть перед новым путешествием туда. Искренне Ваш — Кристофер Д. Космос.»