Лия Флеминг - Забытые письма

Джейми целиком отдавался своей роли – со всеми потанцевал, пофлиртовал с Перл, произнес смешную речь, рассказав, как Сельма захватила его прямо у трапа шотландского парохода, – что было неправдой, но весьма повеселило гостей.

Тогда еще она и не знала, что скоро ей предстоит увидеть одно из величайших чудес света – Гранд-Каньон. Они заночевали в Саут-Риме, чтобы полюбоваться закатом над радужными скалами. В жизни не видела она ничего прекраснее и чуть не расплакалась перед величием такого творения Господа.

В ландшафте Аризоны разливалось какое-то волшебство – во всех этих красных скалах и пустыне, охряной и карминной земле, замечательных придорожных магазинчиках, стены которых были увешаны ковриками и шкурами, корзинами и драгоценностями. Сидевшие у домов индейские женщины-навахо плели коврики, а руки их, унизанные серебряными и бирюзовыми украшениями, мелодично позвякивали.

Джейми подарил ей браслет из бирюзы, и она носила его не снимая. В эти несколько беспокойных недель, когда он постоянно был занят на площадке, она брала лошадь и отправлялась с любым, кто соглашался составить ей компанию, – вдоль поросшего полынью русла ручья, а гигантские кактусы возвышались над ней. Она словно попала в книжку с картинками – только вместо обложки ей подарили синее-синее небо. Сказка, чудо, волшебство – все тут переплелось. Неужели теперь вся ее жизнь будет такой – среди таких вот диковинных мест?

Но нет. Скоро они вернулись в неряшливые комнатушки Джейми, и Сельма со стуком плюхнулась с небес на землю. Разве в эту квартирёнку влезет еще одна живая душа? Денег не хватало, и никакой работы на горизонте не было. Настал ее черед работать официанткой; ноги болели в жару, а от запаха мужского пота непрерывно тошнило. Джейми лишь наблюдал за всем этим, охотясь за эпизодическими ролями. Она же приносила домой чаевые и оставшуюся еду, тем они и жили, и Сельма старалась, чтобы ее беременность подольше оставалась незаметной.

Когда она рассказала Лайзе о ребенке, та подскочила в восторге.

– Медовый малыш, как романтично!

Ну какой смысл разочаровывать ее. Уж несомненно, Лайза будет куда мудрее и образованнее и не вляпается так неосторожно.

Буквально через несколько недель Сельма поняла, сколь бездарно и беспечно Джейми разбрасывается деньгами. Когда у него оказывались наличные, он тут же спускал их на ерунду вроде новых рубашек или журналы. Или отправлялся с приятелями со съемочной площадки выпить и угощал всех за свой счет в надежде, что кто-то сболтнет ему, кто и что собирается снимать и когда пробы.

Когда она посетовала, что они совсем ничего не откладывают для ребенка, он обернулся и гаркнул:

– Это твое чадо, ты о нем и беспокойся! А мне и других забот хватает!

Тогда они впервые серьезно поссорились, и она увидела его с новой стороны. Или он всегда был таким, а она просто не замечала?

Вот тогда-то она и почувствовала себя невыносимо одинокой. Конечно, ребенок не должен помешать его карьере – никто этого и не ждет, но совсем никак не заботиться о нем, не готовиться к его появлению – жестоко и эгоистично. Что ж, значит, ей нужен дополнительный заработок, а где его искать, как не в кинопавильонах Голливуда?

Если Джейми может играть в массовке, сможет и она. Пора попытать счастья, вдруг и ей удастся подобрать какие-то мелкие роли? Волосы она отрастила, экономя деньги на стрижке; затянулась в тугой корсет, чтобы скрыть выступающий животик. Перед пробами ее предупредили, что надо захватить свои фотографии и быть готовой к собеседованию.

– У вас хорошее лицо, как раз подходите на роль первых поселенцев, корсет и шаль усилят образ. Да, вот так заколоть волосы назад, простые ясные черты лица… Да, подойдете.

Ей дали заполнить какие-то формы и велели отправляться в костюмерную – экипироваться, прикрепить номерок и становиться в очередь на пробы.

– А уж там они решат, нужны вы им или нет.

На номерке ее имя написали как Зельма Барр, и она не стала ничего исправлять.

Почти целый день пришлось просидеть в тени – в платье с кринолином, в грубых башмаках, парике и чепце, пока наконец не подошел директор картины набирать актеров в массовку.

– Ты, ты и ты… Вон по той улице, прогуливайтесь туда-сюда, туда-сюда! Ну-ка, а ты, – он показал пальцем на Сельму, – бери-ка коляску и толкай, да порешительней.

Ее первой ролью стало толкать старую металлическую коляску по улице городка с фанерными каркасами домов и магазинов. Туда и обратно, туда и обратно – и так несколько часов, пока наконец отсняли со всех ракурсов и отрепетировали сцену. Спина ее нестерпимо ныла, зато поблизости было кафе, так что она могла поесть и не подвергаться пытке, стоя дома у того жуткого устройства, которое отчего-то называлось плитой.