Михаил Веллер - Бомж

И вот на выборах мы победили — народ избрал Путина в президенты в третий раз. Настроение у ребят — отличное! А как раз когда инаугурация — мая… какого мая?.. ну, все помнят, в начале мая, день инаугурации Президента России. И эти долбоклюи моржовые поперли на свою Болотную опять. А какой замысел? — сорвать инаугурацию! Толпу собрать — и повалить к Кремлю. Чтоб американское телевидение на весь мир показало, как, значит, народ недоволен, что Путина выбрали. Но оцепление они хрен прорвали, вложили там ребята ума под ребра кое-кому понахальнее.

В общем, все прошло нормально, после работы мы с ребятами выпили, поздравили друг друга и пошли по домам.

И вот вечером сижу я перед телевизором, бутылочку законную тяну, на завтра отгул всем дали. Новости смотрю. Инаугурация в Кремле. Двери золотые огромные распахиваются, толпа главных людей страны аплодирует, а Путин идет скромно так по проходу и всех как бы благодарит улыбкой, даже не улыбкой — глазами одними. И видно, что поволновался, но виду старается не продавать. И выпил я за него рюмку.

Каналами пощелкал — а я к кабельному был подключен, ткнул этот — «Дождь» — ну, чего они там наврут? А они показывают, как ребята тех уродов на Болотной прессуют. Выпил я за ребят.

И вот тут это у меня и случилось. Припадок. В первый раз. Я сначала подумал, что водкой траванулся, намешали там невесть чего. До туалета еле добежал — а меня выворачивает. Полный унитаз. На коленях стою, обнял его, а сам аж наизнанку. Аж дрожу весь, и весь мокрый стал, пот холодный катится.

Ну, проблевался, помылся-просморкался — вернулся в комнату. Сижу в кресле, по ящику футбол, жена пива принесла — понимает. А в перерыве — новости. И мена — р-раз! — и опять так замутило, хоть сдохни. Все качается, пот, холод, и изнутри как пилкой режет — желчь изо рта бьет, желтая и зеленая. И печень — как после нокаута, крюк левой поймал.

В зеркале — как покойник: белый, синий, глаза запали. Жена плачет со страха. Скорую вызвали. Два часа ждали — я уж сам успокоился. Ну, они вкололи чего-то, желудок промыли, кретины, что там промывать было. А назавтра пошел я в нашу поликлинику.

Сначала гастероэнтеролог, потом невропатолог, потом психолог, анализы неделю сдавал, бюллетень десять дней. Здоров! Ну там феназепам, эгланил, хрень какую-то прописали. И вручили путевку на неделю в наш профилакторий — в лесной. Там вечером санитарке денег дали, она выпить принесла, мы — за наши успехи! И меня — шарах! До утра блевал и трясся, врача переполошил.

…Вот так все и пошло. Дальше — больше. По врачам — все ноги стоптал. На фотографию свою в форме гляну в удостоверении — и с копыт. Я сериалы военные смотрел, теперь гляну — и бегом в туалет, только б по дороге не упасть. Парад в День Победы, ты понял! А я блюю в туалете и плачу. Есть перестал, худой, как Кощей. Стал пакетики с собой носить — чтоб в них травить, если неожиданно.

— А вы в церковь ходить не пробовали? — спросил Белинский.

— Еще как пробовал! Пока в церкви — все отлично. Вышел — и как не был. И молился, и свечки ставил. А потом встретил в храме одного настоятеля — а он по соседнему ведомству подполковником значится. Так я прямо в церкви блеванул, это ж ужас. Потом свечки ставил, замаливал, только по сторонам старался не смотреть, чтоб не увидеть кого ненароком.

Уволили меня, короче. Пошел на работу устраиваться. А работать не могу. Приду, поговорю — и бегом в туалет блевать.

— Вообще не можешь?!

— А я про что. Вот я хоть винтик завинчиваю, а в голове в это время — Путин в Кремле, ребята в органах, и еще последнее время лезут в мысли все время ополченцы наши в Донбассе, героические же ребята! И я с ходу блюю.

— Чарльз Дарвин тоже блевал, — привел пример Белинский, — а в результате создал теорию эволюции.

— Может, этого недостаточно для создания теории?

— Теорий мало, а на практике блюют у нас все.

— А как же ты со своими-то общаешься? Особенно если они в форме?

Мент гордо приосанился:

— Думать надо! Я способ изобрел. Я их ругаю. Как бы в шутку. А они смеются. Типа: здорово, охранка, взяточники, паразиты на здоровом теле трудящегося народа! Они смеются. А секрет в том, что я в это время на самом деле так думаю. Только виду не подаю. Улыбаюсь и обнимаюсь.

Я ведь внутри себя предателем стал, — с ужасом проговорил он. — Я чего люблю и уважаю — так от этого блюю и умираю. Мне же спасаться-то как-то надо, выжить как-то надо. А то жена прогнала, работы нет, детям на глаза показаться не могу. А я чем виноват? Я Родине служил, и здоровье потерял на этой службе. На государственной службе. (Он опять заплакал.)