Карл-Йоганн Вальгрен - Водяной

Помчалась в школу. Во дворе было пусто — шел очередной урок. Побежала в пристройку, где занимался седьмой, заглянула в окно… в другое… наконец, нашла. Несколько мальчишек из его так называемого вспомогательного класса согнулись над своими учебниками, а учитель писал что-то мелом на доске. Роберта среди них не было. Я и не рассчитывала.

Поехала домой и включила радио. Майкл Джексон пел «Билли Джин».

Еще раз обошла дом. Повсюду меня преследовал запах Роберта, его волос, его одежды… И я начала рыдать, отчаянно и безутешно.

Рано утром, еще до рассвета, зазвонил телефон. Я знала, что это он, Роберт, еще до того, как взяла трубку.

— Помоги мне, Нелла… — сказал он. — Сделай все, что они скажут…

Говорит невнятно, словно у него каша во рту. Я слышала, как он старается успокоить дыхание.

— Попробуй не паниковать. Роберт. Все будет хорошо, слышишь? Все будет хорошо.

— Очень холодно, — сказал он. — Я без башмаков и без куртки. Даже носков нет.

В трубке слышались голоса. Похоже, что звонили из автомата, слышно было гудение ветра.

— Где ты?

— Не знаю. Они завязали мне глаза… прости меня, Нелла.

— Я хочу с ними поговорить… дай им трубку.

— Ты бы видела своего идиота, Доска! — Голос Педера. — Обоссался с ног до головы, смотреть противно.

Что он мог сделать?.. Они пришли к нам домой, схватили его и утащили, даже башмаки не дали надеть. Посадили на заднее сиденье скутера и увезли.

— Хорошо… чего вы хотите?

Педер поговорил с кем-то, я не слышала слов. Братик всхлипывал и всхлипывал, пока кто-то не рявкнул ему: «Заткнись!»

— Это ты, Доска?

Уж этот-то голос я ни с каким другим не спутаю. Герард.

— Все-таки долги надо отдавать. Так не годится.

В трубке послышалось слабое пиканье. Время разговора заканчивалось.

— Я сделаю все, что ты скажешь. Положи только монету. Я не хочу, чтобы разговор прервался.

— Тогда будь любезна, не болтай без дела, а слушай. Что ты можешь предложить за своего брата? Деньги не в счет.

— Водяного… — сказала я.

— Что?

— Я знаю, что тебе нужно. Ты его получишь. Только не трогай Роберта.

— Другое дело. И как мы это организуем?

— На словах не объяснишь. Я должна показать.

— Ты что, мне не веришь? — Он засмеялся, точно я сказала что-то очень остроумное. — А ты знаешь, что твой идиот-братец плюнул мне в лицо? Прямо в рот попал. Как ты думаешь, я не заражусь чем-нибудь? Он же больной у тебя…

— Могу я с ним поговорить? Пожалуйста…

Его голос мгновенно точно заледенел.

— В этой ситуации у тебя нет никаких прав, запомни это. И ни о чем меня не проси. Единственное, что я хочу услышать, — где и когда мы встречаемся.

— У заброшенного хутора. За зверофермой в Улуфсбу. Но ты водяного не найдешь, сколько бы ни искал. Я должна показать.

Начинало светать, небо над горизонтом медленно розовело. Я мерзла, хотя оделась очень тепло. В руке — пластиковый пакет с одеждой Роберта.

На ветках старых, одичавших яблонь прыгали скворцы. Поле перебежала лиса. Водяной спит в своей землянке — как-то я это чувствовала.

Отсюда слышно, как в доме из дыры в потолке ритмично капает вода, капли со звоном падают на земляной пол. На поле тут и там стелятся клочья тумана, как привидения когда-то росших здесь кустов.

Я все время прислушивалась — сама не знаю к чему. Наверное, к давно прошедшему времени, оно жило где-то здесь, совсем рядом с моим, и то и дело просачивалось в него, как просачивается вода в плохо законопаченную лодку.

Посмотрела на заросшую тропинку. Отсюда они и появятся, если не надумают пойти напрямую через поле. Где они были с Робертом всю ночь? Может, у них тоже есть какое-нибудь тайное укрытие, вроде как у нас с Томми? Другой заброшенный хутор с винным погребом в землянке…

Где-то тарахтел трактор. По светлеющему с каждой минутой небу медленно плыли черные рваные облака.

— Он здесь, Доска.

Голос у меня за спиной. Я повернулась, но ничего не увидела. Дом с выбитыми стеклами и приоткрытая дверь.

— Стой, где стоишь.

Они были в доме. Пришли раньше меня.

Дверь открылась, и появился Педер. Он вел брата как бы на поводке — на шее у Роберта была петля из толстой веревки. Они надвинули ему на глаза шерстяную шапочку, и он ничего не видел. Педер волок его за собой, как овцу на убой. Братик то и дело оступался. Брюки мокрые, он, конечно, описался от страха. Одежда перепачкана глиной, руки связаны за спиной.

— Я здесь, Роберт, — крикнула я. — Все будет хорошо. Я заберу тебя отсюда.