Карл-Йоганн Вальгрен - Водяной

Наверняка все удивлялись — куда это я мчусь как сумасшедшая? Будто за мной гонится убийца или какой-нибудь сбежавший из цирка свирепый хищник… Семиклассники, восьмиклассники в своих куртках и жилетах-пуховиках… они же оттуда, из леса, может быть, даже и видели Роберта, но сбежали, сволочи, не хотят стать свидетелями…

Во рту противный привкус крови. Кто-то засмеялся… кто, кто — эта девчонка из Морупа, я ее прекрасно знаю, ее тоже дразнят Доской, как и меня… И листья на асфальте, листья, желтые и красные, яркие, будто нарисованные, — неделю назад был шторм, до этого они еще как-то держались на деревьях, а теперь попадали все до одного. Желтые, красные, как кровь, как вывороченные внутренности… лица мелькают, вот идет кто-то из братниного класса — там Роберта тоже травят, называют идиотом или зассыхой, потому что он иногда не может удержаться… от страха, только от страха. Но сейчас у них что-то другое на уме, наверное, идут переодеться после прогулки, скоро начнется следующий урок.

Подальше, у парковки, учительница разговаривает с кем-то из родителей. Мне некогда ее звать, да она и не услышит — далеко.

Мимо спортзала, мимо посадок. Два девятиклассника с леденцами на палочках почему-то отводят глаза. Почему? Я слышу голос брата очень отчетливо, он кричит, как поросенок на бойне. Никогда не слышала, чтобы он так кричал. А где Томми? Почему он не со мной? Его не было в школе со среды. Болен или брату помогает на баркасе? Каждый день звоню, но никто не берет трубку.

Они убьют его, и я ничего не могу сделать. Почему мне пришел в голову этот котенок, сама не знаю… это же еще зимой было, когда отец опять сел…

Да знаю я, знаю, нечего врать самой себе. Зачем прятать голову в песок, как мама? Все я знаю. Знаю, почему они к нему привязались. Герард решил, что я на него настучала. Утром нашла в своем шкафчике записку. Там было написано, что Л-Г узнал про котенка, Герарда вызывают к ректору. Кроме меня, настучать было некому, и они отыграются на Роберте.

Я помню, как тогда, зимой, шла с велосипедом. Медленно, чтобы не дразнить Педера и Герарда. Они как хищники, подумала я тогда, побежишь — в них сразу проснется охотничий инстинкт.

— Слышь, Доска, подойди-ка сюда. — Это ко мне. Почему-то ему захотелось, чтобы я присутствовала. — Или как там тебя зовут… Стой, я сказал.

Я остановилась. Может, он и правда не знает, как меня зовут. Девять лет в одном классе, тысячи часов на уроках, вместе позировали на классных фото… вполне может быть — он так и не знает моего имени. Это многое объясняет.

— Иди-ка сюда, я хочу, чтобы ты посмотрела, — сказал он. — Мне надо, чтобы кто-то мог подтвердить. Ну, то есть, если кто-то начнет утверждать, что нет, мол, не может быть, Герард на это не способен, скажу, чтобы спросили тебя. Дошло? Спросите у Доски, скажу я им. Она тоже там была. Свидетельница, поняла?

Он улыбнулся, дружелюбно так, словно доверял мне сердечную тайну.

— Педеру и Уле никто не поверит. Они говорят только то, что я им велю. Это все знают. Так что смотри и запоминай. Встань-ка вот тут.

Я откинула подножку, поставила велосипед и покорно пошла к нему.

— Довольно, — весело сказал Герард, — ближе не подходи. Не зря все говорят, что от тебя воняет.

Между нами было метров пять, не меньше. Из мешка опять высунулась напряженная лапка с растопыренными коготками. Котенок по-прежнему мяукал, но совсем тихо.

— Ты и вправду… — повторил Педер. — Спятил, что ли?..

— А ты как думаешь, педрила? Я, по-твоему, значит, псих, зверей мучаю? Забудь…

Мне показалось, что он потерял к котенку всякий интерес. Отошел в сторону, вгляделся в сумерки, вытряхнул сигарету из маленькой пачки «Принс» и начал чиркать зажигалкой, но ничего, кроме бессильных искр, как из мокрого бенгальского огня, высечь ему не удалось.

— А ты, значит, поверил?

Педер засмеялся:

— А то… ты ж его бензином облил.

— Ладно, если честно… похож я на типа, который мучает беззащитных зверей? Похож? Ула, как ты думаешь?

Он выглядел по-настоящему опечаленным. Свита, похоже, не знала, что и думать.

— Не знаю… — неуверенно промямлил Ула.

— Не знаешь? У тебя что, своего мнения нет?

— Есть у меня мнение… а ты как считаешь?

— А как я считаю?

— Сказано же: не знаю…

Герард разочарованно покачал головой.

— О, дьявол, как холодно… — тихо, почти неслышно произнес он и повернулся ко мне как раз в тот момент, когда ему удалось наконец высечь пламя из зажигалки. — А ты что глазеешь, сучка? Я тебе что, велел на меня глазеть? Кто тебе разрешил?