Виктор Дьяков - Рождение чувств. повесть

Свидания Аля ожидала с каким-то возбужденным чувством. Ведь по большому счёту со зрелым парнем она знакомилась впервые. До сих пор она встречалась только со своими ровесниками, в основном с сокурсниками по колледжу. Со своей застеклённой веранды, Аля увидела, что Иван появился на перекрёстке аж за четверть часа до шести. Она тоже была готова. Мать как раз пришла с работы, и от неё не укрылось чрезмерное волнение дочери.

- Ты это куда? На свидание что ли собралась?- подозрительно осведомилась она, но увидев относительно приличную "экипировку" дочери, сама же избавила её от ответа на столь щепетильный в данной ситуации вопрос.- Ну, слава Богу, сегодня хоть оделась почти по-человечески, только опять голым пузом светить пойдёшь. Хоть тебе кол на голове теши. Куда собралась-то, к Ритке что ли?

- Да,- ответила Аля и поспешила на улицу.

Идти прямо к пересечению улиц, где её ждал Иван, Аля не решилась, потому что мать из дома могла бы заметить, что её поджидает явно нездешний парень - потом объяснять замучаешься. Она свернула в переулок, вышла на параллельную улицу и подошла к перекрёстку с другой стороны, откуда её не ждал Иван, зато не могла никак увидеть мать.

- Добрый вечер Аля! А вы что же, не из дома идёте?- оглядывая с ног до головы девушку, спросил немало удивлённый Иван.

- Да... к подруге тут забегала, вспомнила, что вы меня ждёте. Кстати, вы уже давно здесь стоите?- с улыбкой, которой многие женщины наделены с рождения, которую можно назвать хитровато-кокетливой, спросила Аля.

- Да нет, минут пять, наверное,- как можно небрежнее ответил Иван, продолжая уже из-под тишка оглядывать Алю.

"Врёшь, врёшь, пятнадцать минут уже здесь торчишь",- ликовала про себя Аля, но вслух проговорила совершенно спокойно:

- Вот и хорошо, что я вас не заставила долго ждать. Пойдёмте к вокзалу, там рядом парк, есть скамеечки, где можно посидеть.

Аля хотела уйти подальше от улиц частного сектора, где большинство жителей знали друг друга, и её прогулка с незнакомым парнем вряд ли бы осталась незамеченной. Они шли к центру города, там располагались многоквартирные многоэтажные дома, и вряд ли кто будет интересоваться с кем это она идёт.

Городок был невелик - всего тридцать тысяч жителей. Он раскинулся по обе стороны железнодорожного полотна. На одной стороне благоустроенные пяти, девяти и двенадцатиэтажные здания, на другой частный сектор: бревенчатые, сборно-щитовые и кирпичные одноэтажные дома с палисадниками, огородами, заборами, водопроводными колонками на улицах.

Когда отошли подальше от "родных мест", Аля повела себя более уверенно, Иван же так и не мог избавиться от некоторой скованности.

- Расскажите о себе. Вы говорите, что к родственникам приехали?- спросила Аля, когда они подходили к переходу через железную дорогу.

- Не знаю, что и рассказывать-то,- Иван почему-то не ждал этого вполне естественного вопроса.

Он испытывал робость, которой сам от себя не ожидал. Робость от осознания, что идёт рядом с юным созданием, от которого, казалось, за версту благоухало чистотой и непорочностью. Во всяком случае, так ему почему-то казалось. Он боялся каким-нибудь неосторожным словом, жестом или ещё чем обидеть эту девушку...

Совсем иные чувства, и при иных обстоятельствах испытывал он, когда во время срочной службы к ним в казарму после отбоя пришли девицы, пролезшие через дыру в заборе окружавшего воинскую часть. Старослужащие по очереди заходили в каптёрку, где те девицы их "принимали". У той, которая по жребию досталась Ивану, он оказался третий по счёту. После кого-то было конечно противно... но это у него случилось тогда впервые и ему не хотелось перед товарищами и девицей "ударить лицом в грязь", оказаться "не мужиком". Тот кошмар он помнил плохо, но тоже волновался, боясь опозориться. Конечно, никакого удовольствия он не получил, а совсем наоборот. Потом, когда он уже служил по контракту в той же части, к нему вдруг воспылала местная повариха, жена сильно поддававшего прапора. Они встречались несколько раз. И вновь Иван испытал в основном отвращение. Ему нравились женщины "в теле", но не безобразные. Той поварихе хоть и было тогда не более тридцати лет, но её полнотелость носила студенистый, рыхлый характер. Прикасаясь к ней, он будто погружался в противную сырую трясину. Уже на Кавказе он встречался с медсестрой из санчасти. Но эта оказалась худа как палка, и после неё оставалось ощущение, что полежал на деревянном лежаке для загорания. Казалось, он имел опыт общения с женщинами, но какой и с какими. Да, и что то за общение, так удовлетворение на скорую руку самых примитивных физиологических потребностей и ничего более. А таковых женщин, девушек с которыми ему было бы приятно... таковых у него не было. Потому он и не знал, как к ним подступиться, как себя вести, о чём говорить. Единственно, в чём он не сомневался: надо следить за речью, чтобы ни в коем случае не сморозить какую-нибудь грубость, или тем более матюкнуться для связки слов. Во всём остальном лучше занять пассивную позицию и уступать этой девочке главную роль, отвечать на её вопросы. Впрочем, и это было для него нелегко. Ведь он впервые вышел на свидание с девушкой по всему не имевшей понятия о той грязи и ужасе, через которые пришлось пройти ему...