Михаил Чулаки - Борисоглеб

Они обсуждали подробно вариант «сиамцы на троне», когда зазвонил телефон.

Мышка была дома, и она ответила, как всегда.

Через минуту она окликнула:

– Мальчики, возьмите трубку! Тут какой-то иностранец, я ничего не понимаю.

«Фокс»! разом подумали они. Глеб схватил трубку и передал щупальцам. Так они и держали ее щупальцами вдвоем посредине, чтобы слышно было обоим.

– Хиа ар мистерс Кашкаровс?

– Йес! Йес! – завопили близнецы.

Впервые в их телефоне раздалась иностранная речь. Впрочем понимали они с трудом с непривычки. Но все же поняли, что приехали двое актеров по заданию «Фокса» и хотят прийти к ним домой.

– Плииз, – закричали они так же дружно, – плииз!

Мышка запаниковала:

– Надо же было со мной посоветоваться! Пригласили бы завтра. Дома ничего нет. Придется же их кормить. Что они подумают?! Они же привыкли ко всяким деликатесам!

– Перестань! – веско оборвал Борис. – все равно жратвой их не удивишь, не старайся. Они не за этим летели.

– А зачем?

Действительно, зачем? Актеры же, не сценаристы.

– Играть будут с нами, – уже не так уверенно ответил Борис.

– Есть же там и другие роли, не только мы, – объяснил Глеб.

Мышка в панике начала мести пол.

Звонок в дверях раздался уже через час. Американцы времени не теряли.

Мышка бросилась открывать. Послышалась американская речь, мышкины восклицания, но скорее удивленные, чем радушные – и в комнату вошли… близнецы.

Нормальные раздельные близнецы, только что по-заграничному роскошные. Хотя одеты были обыкновенно. Очень они были спортивные, но одновременно – холеные. Кожа необычайно гладкая, ухоженная. Мистер Лив хотя и блистал самодовольством и всякими пуговицами, пряжками, далеко не имел такой кожи. У него кожа оставалась обветренной, ленинградской, а тут вошли парни лет по двадцать, сохранившие нежную детскую кожицу.

А держались они скорее застенчиво – тоже в отличие от мистера Лива. Но все равно Борис и Глеб сразу же остро ощутили незаконность появления здесь этой парочки. Близнецы – это они: Борис и Глеб Кашкаровы, они воплощают собой абсолютное близничество, и всякие другие близнецы кажутся рядом с ними самозванцами.

– Дэн и Дэвид, – представились американцы и слишком старательно улыбнулись.

Смущение от первого знакомства с иностранцами сразу прошло, сменившись недоверием; Борис и Глеб неохотно встали им навстречу, протягивая для пожатия щупальца: пусть сразу видят разницу!

– О, нам так интересно познакомиться с вами, – говорили Дэн и Дэвид, а Борис и Глеб понимали их все лучше.

– Мы очень интересуемся, потому что мы будем играть таких близнецов и нам надо знать и видеть, как вы имеете обыкновение все делать в жизни.

Борис и Глеб забыли придвинуть стулья, отодвинутые при вставании, и чуть не сели мимо стульев на пол. Зацепились за самые кончики.

– Как это – играть? Как вы можете нас играть?!

– Нас никто не может играть! Мы одни такие. И мы придумали фильм.

Они говорили по-английски. Мышка стояла в дверях. Она не понимала слов, но видно, что и она догадалась, что случилось что-то плохое.

– Вы дали идею, – по-прежнему улыбаясь, терпеливо объясняли Дэн и Дэвид, – и за вашу идею «Фокс» платит. А больше у вас никаких прав. «Фокс» нанял играть нас.

– Но вы не можете! – в отчаянии закричал Борис. – Вы не сиамцы!

– Вы не можете! – закричал и Глеб. – Вы совсем обыкновенные!

– Мы – актеры. Мы сыграем, – с прежним терпением внушали Дэн и Дэвид. – Вы не можете играть. Вы – не актеры. Вы будете плохо смотреться.

Да, конечно Борис и Глеб толстые, и они не красавцы, как эти. Зато они – настоящие.

– Вы не можете! Мы особой конструкции! У нас жесткое крепление!

– О, это все очень просто. Нас затянут в тесные трико, а здесь, где бок и бедро, крепко сошьют. И мы будем выглядеть так же как вы.

– Но – руки! Видите наши руки? – Борис и Глеб не знали слова «щупальца» по-английски. – Вы не сможете сделать себе такую руку!

– Немного грима, и ладонь уменьшится. А совсем точно и не нужно: слишком точно – неэстетично. Зритель хочет, чтобы все выглядело эстетично.

Размахались Борис и Глеб своими щупальцами, а они, оказывается, неэстетичные.

– А сейчас мы хотим, – не смущаясь продолжали Дэн и Дэвид, – посмотреть ваши движения, оєкей? Чтобы лучше сыграть.

Борис и Глеб молчали. Они мучительно смирялись с тем, что в кино пускают только красавцев. А подлинность в кино не нужна. Вместо их пронизанного сосудами и связками средостения – сшитое двойное трико.