Энн Фортье - Царица амазонок

– Не думаю, что они тут есть, – солгала Мирина, прощупывая дно древком копья. – Змеи не любят открытую воду.

И в то же мгновение звук чьих-то голосов заставил сестер замереть на месте.

– Вот, это как раз то, что я слышала! – прошептала Лилли, в страхе прижавшись к сестре. – Ты их видишь?

Мирина осторожно раздвинула тростник копьем. Сквозь путаницу зеленых стеблей она рассмотрела маленькую лодку, в которой сидели трое рыбаков. Они были слишком заняты своими сетями, чтобы заметить сестер, и Мирина тут же решила, что это люди работящие, а потому им можно доверять.

– Идем!

Она потянула Лилли за собой, спеша выбраться на открытое место прежде, чем лодка исчезнет из виду. Мысль о том, чтобы провести еще одну ночь на пыльном речном берегу или вот в этих зарослях, где полным-полно насекомых, ужасно пугала ее. Куда бы ни направлялись эти трое рыбаков, они с Лилли отправятся с ними.

Как только сестры очутились достаточно близко, чтобы их могли заметить, Мирина окликнула рыбаков и замахала копьем. Она стояла в воде по пояс, а Лилли сидела на ее спине. Нечего было и удивляться тому, что мужчины уставились на них во все глаза.

– Они нас заметили! – выдохнула Мирина, с трудом продвигаясь вперед по илистому дну. – Они нам улыбаются и зовут в лодку…

Но когда Мирина подошла к лодке поближе, она поняла, что на лицах мужчин застыла гримаса страха, а не улыбка.

Через мгновение энергичные руки уже втащили в лодку сначала Лилли, а потом и Мирину, после чего мужчины наперебой принялись что-то объяснять девушкам на незнакомом им языке, энергично размахивая руками в сторону воды.

– Что такое? – Лилли крепко вцепилась в грязную рубаху сестры. – О чем они говорят?

– Хотелось бы мне знать, – пробормотала Мирина.

Судя по виду, рыбаки были родственниками, возможно отец и двое взрослых сыновей, и они совсем не походили на людей, которых легко напугать.

– Мне кажется…

И тут вдруг лодка пошатнулась, и молодые люди тут же протянули руки, чтобы поддержать отца. Мирина видела, как они нервно поглядывают на воду, и тут она наконец поняла, что именно их встревожило.

Что-то длинное и пестрое окружило лодку – гигантская рыба? Но Мирина не видела ни головы, ни хвоста, лишь бесконечно тянущееся тело, толстое, как человеческое туловище. Это была гигантская змея…

– Что там? – всхлипнула Лилли, ощутив внезапно возникшее напряжение. – Скажи мне!

Мирина утратила дар речи. Конечно, она и прежде видела змей, но уж точно не таких огромных.

– Н-ничего, – наконец с трудом выговорила она. – Просто водоросли прицепились к днищу.

Но змея, похоже, уже потеряла интерес к лодке, и мужчины, слегка расслабившись, снова заговорили. Они проверили несколько ловушек, но их улов оказался весьма скудным. Лишь около дюжины рыбин да пара морских угрей. Однако рыбаки явно пришли в хорошее настроение, когда взялись за шесты и короткими ровными толчками погнали лодку вперед.

– Куда мы плывем? – шепотом спросила Лилли, дрожа всем телом.

Мирина прижала к груди голову сестры и погладила девочку по чумазой щеке:

– Мы плывем в большой город, маленькая львица. А там нас ждет богиня Луны, помнишь?

Аэропорт Гатвик

Если мистер Людвиг и был удивлен, увидев меня сидящей у выхода на посадку и небрежно листающей забытый кем-то журнал, то не показал этого. Он просто кивнул мне как старой знакомой и спросил:

– Кофе?

Как только он исчез, из моей груди вырвался вздох облегчения. При всей внешней невозмутимости, последние несколько часов, без сомнения, были самыми беспокойными в моей жизни, словно я неслась куда-то галопом с того самого мгновения, как отыскала на чердаке бабушкину тетрадь. К счастью, мой отец тоже был склонен к приключениям, и именно он настоял на том, чтобы подбросить меня до аэропорта.

– Должен признать, мне самому интересно, – заметил он вполне рассудительно, когда мы сделали небольшую остановку в Оксфорде, чтобы я наспех собрала кое-какие вещи и запихнула их на заднее сиденье его малолитражки.

– Да это всего на день-другой, – возразила я, падая на пассажирское сиденье и покрепче завязывая волосы в хвост. – Ну, может, на три дня.

Мотор продолжал реветь, руки отца лежали на руле, но машина не трогалась с места.