Юрий Енцов - Волшебные рассказы

Её собственные чувства и эмоции, если они вообще возможны в вещном мире – пока загадка для неё. Ей трудно, а может и невозможно поделиться с другими тем, что она чувствует. Она нуждается в благотворном, окружении, чтобы расцвести и выйти из своего внутреннего заточения, но – уходит от контакта…

Мне кажется, когда она сидит, расставив руки и ноги, и, уставившись в пустоту стекляшками глаз, она размышляет о своем, о том, как её воспринимают. Ей хотелось бы оставить свой след в мире. Сейчас пока общение – её слабое место, но я не удивлюсь, если она будет однажды замечена и станет объектом чьего-нибудь обожания и поклонения, ведь недостатки – продолжение наших достоинств и наоборот.

У неё есть амбиции, желание реализовать себя, я нарисовал их не её личике, вложил в её позы, смоделировал в интонациях голоса. Главное, суметь налаживать хорошие отношения людьми, для девушки соответственно с мужчинами, это банально, но это важно.

Как-то раз я отвез её в садик, чтобы посмотреть, как реагируют на не дети, её там быстро сломали, больше я не рисковал. Мы ходили с нашими куколками на разные детские праздники. Жена сшила ей костюм Ёлочки, и получала за это призы. Кукла ведь создана для веселья. Несёт в мир радость, этим ценна.

Однако она требовательна, и не испытывает сочувствия к людям. Я забыл это в неё вложить. Что бы не происходило вокруг неё, она активно в этом соучаствует, но не видно, что это доставляет ей радость. Она просто не умеет радоваться, только механически смеётся, когда особый звуковой сканер определит необходимую мелодическую комбинацию.

Для неё очень важно участие и для этого в неё встроены чувствительные сенсорные датчики, всё это создает ощущение ненасытного стремления самореализации. Ей самозабвенно, возможно, чрезмерно – хочется что-то делать. Но ничего делать она не умеет. Есть такие люди, если их энергия не вкладывается в работу или карьеру, они могут стать фанатиками здорового образа жизни, семьи, посвящая себя этому без остатка.

В 1994 году у меня умер отец, я уволился из подмосковной организации, в связи с переходом на другую работу. Так получилось, что сначала я ездил из Москвы в пригород, потом мы в этом пригороде немного обжились, и затем – я стал уезжать из дома опять в столицу. Возвращаясь, я видел, конечно, что её существование скучно и ограничено, а недостаток счастья с каждым годом становился всё привычнее. В результате сейчас она превратилась во что-то наподобие коробочки Пандоры, кувшина со змеями, и ей трудно позволить другим сблизиться с собой.

Да она создавалась в большом напряжении. В старой доброй строгости. Но она тогда не чувствовала себя лишенной чего-то. Приступая к ее созданию, я должен был сам научиться быть счастливым, не смотря ни на что. Эмоциональное одиночество, подавление своих нужд и чувств – это другая крайность противоположная распущенности. Теперь ей, наверное, очень трудно простить и забыть свои обиды из-за ограничений, которые она испытывала.

Ей хочется свободы. Полной свободы? Конечно, нет. Освобождения от этого каркаса, пружинок тряпичной оболочки и вечно ломающегося электромоторчика. Хрупкая, неуклюжая, но милая и трогательная в своей неуклюжести она может пережить меня своего создателя только лишь благодаря своей хрупкости. Если её реже будут включать. Её место в витрине на выставке.

В свое время я не совсем удачно выбрал модель, с которой начал ее лепить. Да, я уже говорил тут, что любой художник, прежде всего, рисует себя. Но у меня была натурщица. Я сделал с неё слепок: руки, ноги, шею, плечи. Потом их форма меня почти не занимала, я больше возился с головой и лицом. Я столько раз это переделывал, что теперь уже забыл, кому что принадлежит, и осталась ли в основе старая гипсовая болванка?

Натурщица в то неустроенная время попалась мне довольно эксцентричная. Как водится между художником и его моделью между нами возникли некие отношения. Она решила, что они – главное, а не моя работа с нею. Сколько было криков бросания с ножом на мои эскизы, битья гипсов. Потом она остывала, помогала мне, возилась с моими куклами и даже втянулась в это дело и потом сама стала кукольницей.

В какой-то момент она даже очень помогла мне с куклами, водя их в самую лучшую в нашем городке гимназию, в танцевальный кружок и в музыкальную школу. Им было чем заняться. Конечно, все это выглядело странным для кого-то, но в общем люди не обращали особого внимания, мало ли проблем вокруг, бывает всякое? ДЦП, аутизм, дауны, в конце концов. Да мои дети выглядели порой странновато, но кто же сейчас не странен?