Юрий Енцов - Волшебные рассказы

И вот я заметил, что Кукла стала хитрой, если не сказать лживой, коварной. Ирония, критичность – это у неё вообще-то от меня, её создателя. Каждый художник рисует себя. Неспроста, исследователи, наконец, разглядели самого Леонардо в портрете Джоконды.

Мне нравилась её непосредственность. Но мне казалось, что рассудочность – преобладает у неё над чувственностью. Глядя на неё, я думаю, что если бы мимо проходила Голубая фея и взмахнула своей волшебной палочкой, то из моей куколки получилась бы славная девочка. У неё было бы хорошее воображение, сноровка, красноречие, быстрая, находчивая речь, которая у неё и сейчас есть, ведь внутри я спрятал – магнитофончик. Но говорит она все время на одной ноте и часто невпопад.

Конечно, это просто большая игрушка в рост человека. Дорогой сувенир на память. Напоминание о том, что все мы были подростки. Они частенько бывают агрессивны. У неё это не проявляется, пока сильно не испугают. А сделать это совсем нетрудно. У неё сильная, но такая ожидающая чувственность. Она по-женски стремиться отдать всю себя любимому человеку. Но – нет достойного. Тогда она готова любить кого попало…

Когда я работал над нею уже два года, в 1990-м году, кончились деньги, пришлось поступить на службу в одну пригородную контору. Это было время анархии, беспорядочной активности, Но и каких-то надежд, вдохновения. Моя куколка словно бы впитала это всё. Она бы убежала куда глаза глядят, да вот беда, или к счастью, у неё трудности с выбором достойной цели. Да и куда убежишь на таких негнущихся ногах.

Как-то раз, когда я в очередной раз менял ей гардероб, поймал себя на том, что разговариваю с ней:

– Тебе, наверное, хочется вдохновенного творчества, и мне хотелось. Но ты не поняла до конца, что творчество – эта такая штука, которая не работает без внутренней организации, ясности, строгости и терпения, невидимых миру пота и слез. Без упорства, концентрации для достижения цели…

Она смотрела куда-то в пустоту мимо меня своими холодными красивыми глазами. Ей было хорошо с теми девчонками. Выпить пива, надеть красивое, сексуальное белье – это доставляет радость и укрепляет самоуважение не только куклам.

Только году к 1991-му, мой собственный интерес к духовным практикам привел меня религии. Я убедился, что правы те, кто говорит, что человеческая душа – изначально христианка. К вере меня привели мои игрушки. Я надеялся, что в Кукле лучше, чем даже во мне отразиться та часть культуры, что всегда привлекала меня: философия, искусство, обычаи далеких стран. Неужели её не привлекают далекие путешествия, исследования, расширяющие горизонты и углубляющие понимание мира? У меня не получится показать ей что-то кроме её чуланчика, ведь я беден как папа Карло.

Я так надеялся, что она начнет с той точки, до которой я её довел. Но нет, моя кукла… никому особенно не интересна. Даже её владелица, кажется, совершенно разочаровалась в ней. Может быть, мне только казалось, что я создал шедевр, в своем роде? Быть может это смешной уродец?

Одна надежда, что остатки моего, а теперь её счастья и удачи – позволят ей избежать роковых событий. Всё-таки в её создателе были и есть некие нравственные устои. Если мы через них перешагиваем, то это дается мучительно. Иной раз, когда луч света как-то по-особому падает на её лицо, кажется, что она, как и все мы, озабочена поиском ответов на вечные вопросы жизни, ей хочется понять этот мир. Она думает о будущем… Или, может быть, всё это свойственно мне, а не ей? Может быть, я видел в ней как в зеркале свои выстраданные идеи?

Кто вы девочка-куколка? Какая вы?

В начале девяностых мы поселились в рабочем общежитии. Вообще жили как цыгане. Резкие изменения места жительства, а затем, и семейных отношений после развода – и породили её, такую незащищённую, нелепую. Однако, в то же время, в ней есть дух свободы. Кукла – это я, какая-то часть меня, моей судьбы.

В глубокой древности куклы были богами домашнего очага и назывались «пенатами». Вот и у моей – сильная связь с семьей, домом. Настолько сильная, что – мешает ей. Сковывает её. Такое ощущение, что она борется с этим чувством в себе, ей кажется что оно – единственное, что мешает ей, как Галатее – превратиться в настоящую девушку. Куколка, по-моему, ощущает свою связь со всей природой, но не понимает этого. Она ко всему безразличная, стихийная, равнодушная частица этого мира.

Хотя она на самом деле любит о ком-то заботиться, опекать. Но что она может – кукла с фарфоровой головой. Но, склонная попадать в ситуации когда её слабость демонстрируется всем, она, наверное, чувствует свое единство с отверженными. Хочет, стремиться как-нибудь помогать им, заботиться о ком-то. Но забота – это так непросто.