Юрий Енцов - Волшебные рассказы

С ним было довольно много беспокойства в детстве. Однажды он, карапуз запустил в меня игрушкой, железным маузером. Разбил мне бровь. Меня водили в больницу, наклеивали пластырь. Потом этой моей левой брови доставалось еще пару раз, от других людей, она все укорачивалась и укорачивалась, пока не стала в два раза короче правой…

Зато в младенчестве у него не было особых трудностей со здоровьем. Это меня все время где-нибудь от чего-нибудь лечили. Да так и не вылечили.

Он был в меру послушен, в меру капризен. Когда чуть подрос, годика в два, его отдали в круглосуточные ясли, забирали оттуда только на выходные. Бедный братик был вечно сопливый, и приучился теребить рукой, засунув её в штанишки, писю. Так он, ребенок – боролся с одиночеством. И справился. Моя-то нервная система – категорически не подходила для сада. Я там все время плакал, просился домой и меня никуда не водили.

В детстве он был – как растение, за которым мы как умели, ухаживали всем миром: я, мама, толстые воспитательницы. Должен был получиться настоящий советский ребенок. Но на такой образ, как мне кажется, больше смахиваю я. В душе конечно, не внешне, об этом я не сужу.

После яслей его определили в садик. Он был там свой. Я ему завидовал, потому что повторяю, сам ни в какой сад не ходил. Когда мне было лет шесть, я его начал забирать оттуда по вечерам. Уже тогда был я очень ответственный, и если мама мне поручала это сделать, то очень старался. Помню однажды зимой, на саночках перевозил братика через овраг, который делит наш город на две части. Съехать вниз – было очень весело, а подняться наверх – оказалось для нас двоих – совершенно непосильной задачей.

Он сидел как чурбачок, ничего не понимая и никак не реагируя: вези меня и все! А карабкался и карабкался вверх по заледенелому склону, но у меня ничего не получалось. Это продолжалось довольно долго. Никого не было, кто бы мог помочь мне. Наконец пришла мама, это было спасение. Она помогла затащить санки в гору и поругала меня за то, что я пошел этой неудобной дорогой. Была еще другая, более пологая, но по ней ездили редкие машины, я по ней никогда не ходил.

Кто бы мог подумать тогда, что в этом «чурбачке» с течением времени, постепенно проявятся импульсивность, расторопность. В лучшие времена он совершенно не выносил однообразия, словно искал приключений, чтобы нервишки пощекотать. Это давало ему душевное удовлетворение. Он был решителен, казалось не ведал страха, словно бы забывал про всякую осторожность. Хотя, как он сам мне признавался, ни про что он хитрец не забывал.

Брат доставил родителям гораздо меньше хлопот, чем другие их дети: первенец, Сашенька, появившийся на свет года на два раньше меня, вообще умер трех лет от роду, у меня случались периодические припадки. Какие-то видения посещали меня. Когда это произошло в первый раз лет в семь-восемь, я был очень напуган, как и мама. Мне казалось, что какие-то огненные люди двигаются вокруг и даже входят в меня. Только годам к двадцати я научился справляться с этим.

У него из детских неприятностей была – желтуха. Когда он заболел, его положили в инфекционное отделение больницы. Оно располагалось в одноэтажном доме постройки конце девятнадцатого века. Ему было скучно там, и врач посоветовал, чтобы не скучать, считать проезжающие по улице машины. Автомобилей за день проезжало совсем немного.

Я был вял и робок, он энергичен, активен и храбр – откуда все бралось. Мог выдержать больше других и чего-то добиться. Окажется ли эта энергия созидательной – никто особо над этим не задумывался. Родителям было важно только, чтобы мы живы, здоровы, накормлены, одеты. В нем уже чувствовались страстность, жадность до всего, эгоизм.

Он младший, и это его оберегало. Рос в моей слабой тени. При таком как у него импульсивном поведении, человек сам себе враг. Не сразу он понял, что ему нужно будет самому заботится о себе.

По моей вине как-то раз он попал под качели. Мы гуляли с ним в городском парке. Какой-то папаша катал на железных качелях своего отпрыска. Братишка хотел что-то поднять с земли, какое-то стеклышко, потянулся под качели и – получил острым железным сиденьем по голове! Потекла кровь. Увидев это, неизвестный мужчина схватил своего ребенка за руку и быстро ушел. Я не знал, что делать, кровь просто хлестала. Через секунду братик был весь перепачкан в крови. Делать было нечего, я повел его в больницу. Но мы прошли только половину пути, кровотечение прекратилось. Рана оказалась не опасной. Но мы все-таки дошли до больницы, его, кажется, перевязали, или просто помазали порез зеленкой. Уже не помню. Кто-то видел нас с ним идущих окровавленными по улице, рассказал маме, она прибежала домой.