Ольга Лукас - Бульон терзаний

А если бы читали – то написали бы, что берут. Но они своего счастья не понимают. Нет, правда, не расстраивайся. Хорошо ведь посидели».

Через день на рабочую почту Ульяны пришел официальный ответ на английском языке: «Сожалеем, но в силу сложившихся обстоятельств мы не рассматриваем заявки заочно. Возможно, в будущем, если вы лично посетите Лондон, вы сможете попытать счастья на кастинге в одной из наших студий».

Ульяна перечитала это письмо три раза, два раза прогнала через онлайн-переводчик. На всякий случай решила посоветоваться с Эдуардом Петровичем, который знал язык в совершенстве.

– Не хочу тебя обидеть, – ответил бывший Чацкий, – но это следует расценивать как отказ. Обычная фирменная английская вежливость.

«Радуйся, что они такие вежливые там все! – злобно захихикал внутренний голос Ульяны. – А другие послали бы далеко и надолго, где тебе самое место!»

– Ну-ка дайте сюда посмотреть, что у вас за любовное послание? – Между Ульяной и Эдуардом протиснулась Лариса. – По-моему, тебя приглашают на прослушивание в Лондон. Стали бы они отвечать, если бы просто хотели отказать? Им знаешь сколько пишут? Ехать надо, а не раздумывать! И мы поедем за компанию!

– А как же Кембридж и наши планы? – заикнулся было Эдуард.

– На месте разберемся. Должны же мы помочь будущей звезде. Ты будешь гидом, я – группой поддержки. Давай, Ульянка, пакуй манатки!

И трое храбрецов стали собираться в Лондон.

– Чем дело-то кончилось? – спросил Владимир, выслушав эту полубезумную историю. – Их остановил кто-нибудь здравомыслящий?

– Да кто же Ларису остановит? – удивилась Нина. – Нет, они всерьез собираются. Бегают по консульствам, бронируют гостиницы и ищут доказательства своей непорочности и финансовой состоятельности. Ульяна прямо так завелась сразу, хотела уволиться, но мы ее уговорили взять бессрочный неоплачиваемый отпуск.

– Вот как. А я ведь приехал специально, чтоб одну вещь из ее тумбочки забрать. Совсем позабыл.

– Так, пожалуйста, тумбочка на месте. Мы нового сотрудника пока не взяли. Петр Светозарович сейчас очень добрый стал, после спектакля. Говорит: «Она по молодости не понимает, а ей, конечно, откажут. Это не на сцене метелкой махать. И куда она вернется? Домой, к разбитому корыту? Нет! Она вернется к нам, и мы подставим ей дружеское плечо!» Ой, кстати! Он же просил вас вызвать, а я забегалась с отчетами и забыла. Но, если он спросит, скажите, что это я вас пригласила! Он сейчас у себя и как раз свободен, я позвоню, а вы идите.

Стены директорского кабинета были украшены гирляндой, подмигивающей золотистыми огоньками. На шкафах стояли канделябры, в которых тускло мерцали электрические свечи. Горела настольная лампа.

– Это вам, – после приветствия сказал Петр Светозарович и положил на стол пухлый конверт, – не возражайте. Так надо. Потому что, если подфартило, – делись!

Владимир и не думал отказываться от дополнительных денег и спрятал конверт в карман.

– Значит, дела у вас идут на подъем, – набравшись храбрости, произнес он. – А что решили с тем… ну совладельцем, соучредителем, который половину фирмы требовал?

Этот вопрос занимал режиссера с тех самых пор, когда он проводил для Петра Светозаровича индивидуальный урок техники речи.

– Убила она его, – рубанув рукой воздух, ответил босс и помрачнел.

– Кто? Кого?

– Эта, баба его, шавка мелкая. Он пришел ко мне и говорит: я не передумал, давай мне половину. Я говорю: отдам, раз сказал, но ты для меня сейчас умер. Он пообещал сплясать на моих поминках и пошел со своей отмечать победу. Выпили, поехали куда-то в номер люкс. Она за рулем, он – рядом. По дороге столб поймал.

– В каком смысле?

– Врезались они в столб. Зима, гололед, выпивши оба. Ей – ни царапины, его – насмерть. Я денег ей на похороны дал, а больше – ни копейки. Он для меня в тот день с утра еще умер.

Владимир сам уже был не рад, что завел эту тему, и брякнул первое, что в голову пришло:

– А вашему покровителю понравился спектакль?

– Ха, – Петр Светозарович тут же вернулся в бодрое расположение духа, – с ним отдельный спектакль вышел. Прямо сериал! Мы же его без подарка решили не отпускать. Тут жена столик очень удачно похвалила, я Павлика послал. Вроде бы – дельце обтяпано? Как бы не так. После спектакля возвращают мебель на склад, под опись. Глядь – а столик, который выбрала жена, тут как тут. Посчитали, посмотрели – все столы на месте. Что же мы отвезли в подарок? Павлик клянется, что сделал, да он и не такой, чтобы врать. Еще раз пересчитали все. Вспомнили «ленинский» стол. Помолились, чтоб Сам его в подвал поставил, где у него бассейн и баня. Там чужие не ходят, никто его и не увидит. Так ведь сразу новая беда! Про наш спектакль по телевизору рассказали. То есть это хорошо, это нам в плюс. Мне весь вечер звонили.